Смеяться, право, не грешно

Так вот подпись к ваша картина





.

 

Братушка, не накличь беды

 

По моему, он жутко хочет попить пивасика.

Раскинулось здесь море пива
Бутылки на полках стоят
Товарищ глядит вожделенно
Он, видно, из наших ребят

Во рту пересохшее нёбо
Под кепкой больная башка
Он ценники взглядом цепляет
Сжимает полтинник рука

Похмелье тяжелая штука с утра
Не надо смеяться над парнем
Вот примет бутылку пивца с легонца
И к милке пойдет утром ранним

А милка накроет поляну
Поллитра, а к ней холодец
Хорошая милка у парня
И он ничего - молодец

А вечером выпив изрядно
Домой он пойдет, наконец
Навстречу ребята в погонах
Попался, болезный, пипец!

Напрасно супруга ждет мужа домой
Ей скажут, она зарыдает
... А пиво и водка на полках стоят
купить нам себя предлагают ©

 

Чужого?

своё у него в руке

 

Так, свое-то он уже выпил.

 

Я не спорю с тобой по фосфорным бомбам, не спец просто, но пустую бутылку я ещё отличить смогу

 

А она не пустая? Какое у тебя хорошее зрение.
Все-равно, он пива хочет, потому что свое скоро закончится. И не спорь!

 

Это я ещё себя плохо чувствую ©

—- добавлено: 31 дек 2014, опубликовано: 31 дек 2014 —-

напомнило бородатый (он четвёртый по счёту)

я б не ссылался, прочтите последний

 

и ещё почерней

На перилах очень высокого моста поздно вечером стоит очень красивая заплаканная девушка.
К ней подходит жуткого вида бомж и интересуется, не собирается ли она свести счеты с жизнью.
Получив утвердительный ответ, мнется, и, в конце концов, выдает:
- У меня восемь лет не было секса. Вам уже все равно, вы все равно расстаетесь с этим миром, так может быть?
Девушка огромными от возмущения глазами смотрит на чувака и отвечает:
- Да вы с ума сошли... да вы себя вообще видели... да от вас за квартал воняет!
Бомжик, отступая, примирительно:
- Да ладно-ладно.. да я вас и внизу дождусь...

 

№3

Пошла зимой бабка на помойку ведро выкидывать, практически голая, только пальто на халат набросила. Подойдя к собственно мусорному баку, поскользнулась, ударилась слегка и ненадолго отключилась, случайно оказавшись в позиции "кверху мехом". Мимо шел молодой солдат, истосковавшийся по женскому обществу. Он увидев бабку в манящей позе, мгновенно возбудился, и, оглянувшись по сторонам, решил презреть мораль. Короче, принялся активно исполнять старушенцию. Тут пришла еще одна женщина мусор выносить, и увидав все это, стала вопить, какие нелюди служат в нашей родной армии, а мы ж им давиряим... На что солдат через плечо заметил:
- Сами вы нелюди... еще вполне годную старушку - на помойку!

 

Вы когда-нибудь задумывались, сколько денег мы тратим на туалетную бумагу? И это для своей задницы, которую, по большому счёту, никогда и не видели!

 

пользуйся биде

 

У меня туалет на улице, хотя удобства в доме ©

 

хорошо что не наоборот.

 

фэншуй по Владруссу

З.Ы.

Роман Розенгурт

 

Неверная цитата. Правильно будет так: "Удобства в доме, а сортир на улице".

—- добавлено: 3 янв 2015 —-

Хатуль мадан?

 

Виноват

 

Так я не понять. Владрус, зачем вы ето учит. Вы хотит поступать в армия в Израиль и
должно знать как проходить там медицинская комиссия на приемке?

.

 

Я хочу научиться воевать так, как воюет израильская армия. По-моему, вполне законное желание. А то на Байконуре два года кроме лопаты ничего в руках не держал. Вот начнется война, мне что, с лопатой наперевес идти против Меркав?

 

Так ето они получать правильная наука в Россия - потому так хорошо уметь воевать, вот к пример...

...
Саги о героях



Михаил Веллер

Легенда о Моше Даяне


* * *



Будучи здоровым парнем и грамотным офицером, в начале Второй мировой войны Даян служил капитаном в коммандос. И с началом боевых действий естественно оказался на европейском материке. Сохранился снимок: боевой офицерюга сухощавой британской выправки стоит, раздвинув ноги, на берегу Ла-Манша, в полевом хаки, со «стеном» на плече и биноклем на шее. Пиратская повязка через глаз придает ему вид отпетого головореза. Ла-Манш, из любви к истории заметим, снят с английской стороны, потому что глаз Даяну вышибли в сороковом году немцы в Дюнкерке, боевое ранение, они там вообще всех англичан вышибли со страшной силой вон за пролив, мясорубка знаменитая.
По натуре рьяный вояка (дали оружие и власть дитю забитого народа!) и ненавидя немцем не только как английский солдат, вдобавок потерпевший от них личный урон, но еще и как еврей, Даян настоял остаться в действующих частях, но его часть уже находилась вместе с прочими в Англии и никак не действовала. И он в нетерпении сучил ногами и бомбардировал начальство рапортами о диверсионной заброске на материк, в чем ему осторожные англичане предусмотрительно отказывали под предлогом холерического темперамента и ярко запоминающейся внешней приметы – одного глаза.
Ну, двадцать второго июня сорок первого немцы напали на Союз, Черчилль возвестил, что протягивает руку помощи даже Сатане, если в ад вторгся Гитлер, эскадрильи «харрикейнов» грузились на пароходы, и Даян навел орлиное око на Восток. Срочно формировалась британская военная миссия в Москву. Даян подходил: фронтовой опыт, образование, знание страны и языка. И осенью сорок первого года он вторично прибыл в Москву в качестве помощника британского военного атташе.
Миссии союзников, естественно, сидели в Москве и пробавлялись процеженной советскими службами информацией о положении на фронтах. Положение было горестным, и информацию подслащали. Даян рвался увидеть все собственным глазом и видел регулярную фигу, равно как и прочие: во-первых, нечего им смотреть на разгромы, драпы и заградотряды, во-вторых – шлепнут ведь еще ненароком, кому охота брать на себя ответственность за то, что не уберегли союзника: головы и за меньшую ерунду летели горохом. Даян сидел в посольстве, пил на приемах, матерился на английском, русском и иврите и строчил бесконечные отчеты в Лондон.
Но после Сталинграда и Курской дуги ситуация изменилась. Пошли вперед. Запахло победой. Было уже что показать и чему как бы и поучить в упрек: мол, вот так вот, а вы сего там сидите. А поскольку взятие Киева была запланировано на 7 Ноября сорок третьего года как первая показная победа к назначенной торжественной дате, – последовало высочайшее указание допустить отдельных союзных представителей к театру военных действий. Чтобы убедились воочию в мощи и сокрушительном натиске Красной Армии и оповестили о них все прогрессивное человечество, трусливо и шкурнически отсиживающееся по теплым домам. Вот так Даян оказался командирована в качестве наблюдателя британской военной миссии под Киев, имеющий быть взятым к годовщине революции.
Первым Украинским фронтом, на каковой была возложена эта почетная миссия, командовал тогда генерал армии Рокоссовский.
И вот в ставке Рокоссовского от всех дым валит, форсировать осенний Днепр, с левого пологого берега на правый, крутой, укрепленный, под шквальным эшелонированным огнем, плавсредства в щепки, народу гробится масса, резервов не хватает, боеприпасов не хватает, сроки трещат, вся карьера на острие – сталинский нрав Рокоссовский на своей шкуре испытал, и тут ему телефонист подает трубку ВЧ: «Вас маршал Жуков».
– Как дела?
– Действуем, товарищ маршал!
– Тут к тебе прибудет наблюдатель английской миссии.
– Слушаюсь, товарищ маршал.
Только этого мне еще не хватало для полного счастья!..
– Отвечаешь головой.
– Понятно, товарищ маршал.
Сожгли бы его самолет по дороге – и нет проблемы.
– Нос ему много совать не давай.
– Не дам.
– Майор Моше Даян.
– Как?
– Еврей, – поясняет Жуков.
– Так точно, – дисциплинированно подтверждает Рокоссовский.
А Рокоссовский был, как известно, человек характера крайне крутого и, как всякий порядочный поляк, антисемит отъявленный. И вот ему для облегчения штурма Киева английский еврей под нос. Для поднятия бодрости духа.
И сваливается это мелкое недоразумение: в уютной английской экипировке, с раздражающей повязкой вкось крючковатого носа, и с анекдотическим английско-еврейским акцентом докладывается, подносит свои комплименты и просится на передовую. В воду бы тебя да на тот берег! Зараза. Союзник. Дипломатия. Реноме. И высится над ним рослый, статный, белокурый красавец Рокоссовский, глядя своими светлыми холодными глазами, как дипломат на какашку за обеденным столом, и тут же спихивает его к чертям свинячьим с глаз подальше в сторону, в 60-ю армию к Черняховскому. Которая стоит себе давно уже на том берегу выше по течению, осуществляя ложный маневр: отвлекая на себя внимание и силы немцев. И входить в Киев и участвовать в основных боях вообще не должна. Вот тебе тот берег, вот тебе передовая, и торчи-ка подальше от штурма; все довольны.
– Отправляю вас в самую боевую армию, вырвалась вперед, привет союзникам. – Чтоб они сгорели. И перестает об этом думать. Благо думать ему при штурме Киева и так есть о чем.
И счастливый, как блоха на лидере конных скачек, Моше Даян отправляется под конвоем усиленного взвода автоматчиков чуть не на сотню километров в сторону, на тихий край фронта, и командир взвода готов прикрыть его собственным телом от любой капли дождя, иначе головы не сносить, уж в этом Рокоссовскому доверять можно было всегда. Кротостью и всепрощением прославленный полководец не отличался.
И прибывает Даян в штаб командарма-60 Черняховского, жмет всем руки от имени фронтовиков братской Британской империи и достает много всякого хорошего английского пойла, и как-то они с Черняховским друг другу очень нравятся. Черняховский молод, удачлив, весел поэтому и дружелюбен, опять же приятна честь и доверие первому принимать союзника. И он отпускает Даяна на передовую, где потише, поглядеть, наконец, на передовую, раз уж ему так невтерпеж:
– Обеспечь! Мужик понимающий фронтовик, глаз в бою потерял.
Таким образом боевитого и любознательного Даяна с бережностью царствующей особы эскортируют в траншею, где всем строжайше приказано каски надеть, дерьмо присыпать, котловое питание подвезти, выбриться, предметы трофейного обмундирования убрать и идиотскими бестактными вопросами важного политического гостя в неловкое положение не ставить и вообще не ляпать чего не надо.
И сияющий Даян, именинник, Дед-Мороз, гордый представитель Ее Величества Королевы, раздает вокруг сигареты, шоколадки и презервативы, и торжественно наливают ему в солдатскую манерку супа, и подают из-за голенища ложку, обтерев ее деликатно об рукав под страшными офицерскими взглядами, и тут с немецкой стороны с жутким воем летит чемодан и покрывает весь этот праздник братания землей и осколками.
Немецкий край ревет артиллерией, массированный артналет, сверху сваливаются «юнкерсы» и перемешивают все в окрошку: все, правильно, контрудар по фланговому выступу русских, угрожающему Киеву с севера. Черняховский ведь по замыслу командования оттягивает силы немцев на себя ну и оттянул. А сил у немцев до черта, хватит и на недобитого английского наблюдателя. И все зарываются поглубже в землю и Даяна под себя зарывают.
А когда стихает весь этот кошмар, уходят бомбардировщики, артогонь перекатывается дальше вглубь, оглушенный Даян кое-как приходит в себя и приподнимает нос поглядеть, что там вокруг делается, выкапывается наружу из-под земли и тел, и обнаруживается, что он влип. Завязывается бой, и рядом с ним во всей этой каше и неразберихе как-то вдруг не оказывается никого живых, и бежать некуда: сзади перепаханное сквозь простреливаемое пространство. А на него прет цепь автоматчиков. Сдаваться в плен никак невозможно, еврею в плену ловить нечего, да и английская миссия, долг, честь обязывает. А рядом стоит пулемет, вполне знакомой старинной американской системы «максим». И поскольку делать ему все равно больше ничего не остается, он ложится за пулемет, и пулемет, слава Богу, работает, исправен.
И он вцепляется в пулемет и начинает садить по этим наступающим автоматчикам, благо стрелять его учили хорошо, а патроны пока есть. И все мыслей у него, чтоб пулемет не заело и патрон не перекосило, потому что ленту подавать некому. А также чем это все кончится и когда кончится. И сколько это продолжается, в бою сказать трудно.
Короче, когда туда подошли наши и выровняли край, оказалось, что весь тот пятачок держал один со своим пулеметом, из которого пар бил, в лохмотьях английской шинели, рожа копченая оскалена и глаз черной тряпкой перевязан. И куча трупов перед ним на поле. Поглядел он уцелевшим глазом, вздохнул и отвалился.
Дальше получается, что в лоб через реку Рокоссовский Киев не взял. А взял его самовольно без приказа его подчиненный Черняховский. Двигаясь с севера посуху, так развил успех своего отвлекающего удара, что уж вошел заодно с ходу в Киев. За что и должен был получить от разъяренного командующего фронтов Рокоссовского здоровеннейший п…. Только решение Жукова и спасло: победителей не судят, главные лавры все равно комфронта, пусть считается, что так и было задумано.
А когда взяли Киев, и установили всю связь, которая в наступлении всегда рвется, и доложились по команде, и все разрешилось ко всеобщему удовольствию, то получилось, что Даяна надо награждать. А награды за Киев, кто под взгляд попал из живых в строю оставшихся, давали довольно щедро. И обойти союзника как-то совершенно невозможно, неловко и дико недипломатично.
Рокоссовский между делом вспоминает?
– Что там у тебя этот одноглазый?
И Черняховский с некоторым садистским злорадством докладывает, что чуть и второй глаз не выбили, так и так, товарищ командующий фронтом, пустили посмотреть не передовую, и… того… угодил под обстрел и немецкую контратаку.
– Н-ну? Я т-тебе что!!!…
Никак нет, все благополучно и даже отлично. И Черняховский блестяще аттестует Даяна, и получается по докладу такая картина, в общем соответствующая реальности, что данный английский офицер личным участием, собственноручным огнем из пулемета удержал важный участок плацдарма, уничтожив при этом до роты живой силы противника и проявив личное мужество, героизм и высокую боевую выучку. Чем лично способствовал успешному развитию наступления, завершившегося освобождением столицы Советской Украины города Киева к назначенному сроку. И укладывается описание совершенного подвига абсолютно точно в статут о Герое Советского Союза. Стратегически важный участок, спас положение, предотвратил вражеский прорыв нашей обороны, сам стрелял, уничтожил, удержал, плацдарм, наступление, победа. Привет. Положено давать.
Рокоссовский плюет, он всегда знал, что от этих евреев и англичан одна головная боль, никаких наградных листов с разгону не подписывает, а в докладе Жукову упоминает: с союзником тут небольшая заковыка.
– Что такое.
Да как-то ненароком, недосмотрели, на Героя наработал.
– Твою мать. Я же предупреждал.
Личное мужество. Плацдарм. Совершил. Настрелял. Так чего?..
Но таких указаний, чтоб английским наблюдателям Героя давать, не предусматривалось. А Хозяин никакой непредусмотренной информации не любит. Хотя в принципе наградить союзника будет уместно, правильно. ...

.

 

Здесь, как в преферансе. Сначала посмотри карты соседа - свои всегда успеешь.
Поэтому: выпей пиво соседки - свое всегда успеешь.

 

И в преферансе можно канделябром получить, и соседка может морду расцарапать!
Как масть пойдет...

 

Москва, Манежная площадь

—- добавлено: 4 янв 2015 —-

<censored>

 

.

 

феерично

 

Когда-то были "внуки Ленина".
Сегодня подросли "внуки Ельцина".

Ехал на автобусе 275. Объявляют остановку "Завод Владимира Ильича". Ребенок спрашивает: "Мама, а кто такой Владимир Ильич".
Мама (внучка Ельцина - лет не более 30) задумалась, а потом объяснила: "Политик был такой".
Выросло поколение, знающее историю родины.

 

Так я вас поздравлять - вы знакомы такие известные люди...

.

 

Габи (красотка): — Хотите, сыграем в шахматы?
Штирлиц: — Габи, как шахматный партнёр вы меня не интересуете.
==========================
— Поклянись!
— Чтоб я сдох!
(17 мгновений весны)

 

Испарилась моя реплика.
Повторю.
Ленин умер за 16 лет до моего рождения.
А годы ельцинизма - страшно вспоминать. С Ельциным ни в горы, ни в разведку не пойду - я трезвенник.

 

Так ета тема называться - “ Смеяться, право, не грешно”
Я не понять вы здесь сожалеть как поздно народились или что грешно когда он умер???
Так давай лучшее сказать так...

.