Литературная тема (что читаем из худож. литературы)

Да не переживайте вы так, ну украли фразу, да и шут с ней - я давно вам это простил.

Да, Мурк, с чувством юмора у тебя совсем плохо. Минус мне зарядил за невинную шутку. А я тебя еще защищал от нападок озверелых комсюкинцев, призывал не гнобить тебя. Видно, действительно у тебя характер стал портиться. Жаль.

И мне жаль... на шутку это не было похоже... было там повторение и настаивание.
"украл фразу из двух слов"... Ну-ну... таких шуток я точно не понимаю...

Тем не менее это всего лишь шутка. Верни мне мою потерянную репутацию.

Скажи ещё "украденную". Не верну.

Не упрямься, Мурк, верни. Ну сам посуди вот я пишу на чессглуме:

Ты здесь повторяешь почти слово в слово

Я пишу, что неплохо бы в таких случаях ставить значок: © В шутку пишу.
Заметь, не требую, не настаиваю, а деликатно прошу: "тут надо бы поставить знак ©"
Потом я поддерживаю твой новодел сообщением о прочитанных книгах, защищаю тебя от банды комсюкинцев, а в благодарность ты ставишь минус в моей репутации. Где справедливость?

Я вообще не знал и не знаю, что за сайт такой...
В неком другом месте я про Азимова написал: "могучий ум". Для Азимова мне не жалко...

Я никого не гнобил никогда и не буду. Ни одного минуса не поставил форумчанам даже "зуб за зуб". К слову сказать, мне один раз всего лишь заминусили репутацию. Это вв за не очень удачную шутку о его кумире. Но вв врач-психиатр, его можно понять. Нервы, нервы.

Он сам как-то признался.

У всех нервы... даже у врача-проктолога, даже у гопника из Комсючинска...

((Господа модеры, прошу подчистить тут флудодище! А штрафы давать не обязательно, хотя бы по случаю Курбан-байрама (Уахххахаааа! ) ))

Там детали какие-то были, названия лекарств, рецепты. Думаю, что не врет.

оставлю в закладках в папке срач

Дочитал-домучил роман "Шатуны" Юрия Мамлеева.
Пишет хорошо... но чтение нерадостное такое...

Читанул Пелевина "Лампа Мафусаила"...
Какие-то сплошные самоповторы...

https://rus.stackexchange.com/questions/26199/Правда-ли-что-слово-истина-ни-с-чем-не-рифмуется
Если рифму хочешь найти к слову «истина»,
Ты Ивана спроси Охлобыстина.
Хоть позиция у него и воинственна,
Да и тема довольно таинственна,
Он тебе объяснит, даже письменно,
Что искомая рифма немыслима,
А попытка её отыскать - бессмысленна.
Она сразу же будет освистана,
Ведь слепая толпа неистова.
Всем известно об этом издавна,
А трудов по затронутой теме куча издана.
Пусть походка у Ваньки расхристана,
И на лбу есть большая залысина,
Не одна им хорошая книга написана,
Да и чужих не одна пролистана.
Ну, а значит, его резолюция истинна,
Как то, что осень салютует листьями нам,
И то, что страсть к рифмованию жизненна,
Хотя страсть, сама по себе, и низменна.
Очень хитрая наука - лингвистика,
Её логика прямо убийственна,
Рифма к истине – это мистика,
А где мистике место, там отсутствует истина.
Не дай Бог, рифма будет отыскана,
Ведь исчезнет тогда абсолютная истина,
К заурядным словам она будет причислена,
И от рифмы своей станет зависима.
Та ко лжи повернёт, а хвостом за ней истина,
И случится, что истина станет неистинна.
Не спасёт мир тогда евхаристия,
И не будет пути, чтобы дальше брести нам.
Но судьба её, к счастью, давно предвосхи́щена,
Ещё Набоковым стезя ей от рифм расчищена,
Как Божья Троица в веках пусть будет Истина
Абсолютна, непогрешима, и единственна!!!
С благословления иерея Ивана Охлобыстина.

Оттуда же:
Русский человек даже к "Эйяфьятлайокудль" рифму подберет:
Мы сидели с тобой у окна,
Поедая твой яблочный штрудель.
Нам обоим уже не до сна,
Потому что Эйяфьятлайокудль

другая рифма - пудель. Так что любую рифму подобрать возможно

Даже к слову пакля.

бардовские рифмы... ближе к истине

©
"Замолаживает, однако!" - сказал ямщик и указал кнутом на хмурое небо.
Поручик Владимир Иванович Даль сильнее закутался в тулуп, достал
записную книжку и записал в нее: "Замолаживает - быстро холодает".
Так родился первый толковый словарь русского языка.
- Замолаживает, - повторил ямщик и добавил, - надо бы потолопиться,
балин. Холошо бы до вечела доблаться. Но-о-о!

Сакля.

бардовские рифмы... ближе к истине
коралловые рифы... курим Winston мы

—- добавлено: 26 янв 2018 —-

дикий муцио, Мурк с ориентацией пока не определился... Замерз товарищ в зимней стуже и думает - "Зачем я нужен?"

Комсюк, Дикий Муцио - вполне толерантный и терпимый, просто дело пошло на принцип...
Михо Мурк - тебе советую : тоже будь покладистей и терпимей, давайте не обижать и не обижаться, верни очко человеку,он тебе все объяснил, а я все понял...

Комсюк, Пару-пятерку-десятку постов назад...

До сих пор актуально! Меня зацепило!!! Пускай вернет!!!

Ладно, буду. В следующей китайской пятилетке....

Решил посмотреть: а что же читают люди?
Оказывается, не столько читают, сколько выясняют отношения.

Вот, для затравки, рассказ, из когда-то изданного издательством "Физкультура и спорт", сборника "Секунды раунда"

АЛЕКСЕЙ МАРИНАТ
Тяжеловес

Боксер-тяжеловес исчез из команды бельчан уже на вокзале.
До отправления поезда осталась минута, а его нигде не было видно. По правилам соревнований отсутствие хоть одного боксера влекло за собой поражение всей команды, и, следовательно, бельчанам незачем было ехать в Кишинев. Разочарованные боксеры уже прощались с мыслью о поездке, как вдруг взгляд начальника команды остановился на здоровенном парне, стоящем на перроне.
Начальник команды подскочил к детине:
— Куда едешь?
— В Унгены, к брату.
— А кто ты?
— Тракторист из колхоза «Глубокая борозда» Василий Бостан.
— Садись в наш вагон, дорогой разъясним, что к чему.
Что касается веса, то выяснилось, что Бостан никогда Не взвешивался. А что касается «мордобоя», как расшифровали ему спортсмены термин «бокс», то оказалось, что в этом деле он смыслит, так как в селе частенько пускает в ход кулаки.
— Слышишь, друг, — уговаривал начальник команды Василия, — подождет твой брат. Поедем лучше с нами в Кишинев. А нам ты очень нужен. Смотри, какие кулачища у тебя! Выйдешь на ринг...
— А что такое ринг?—спросил Бостан улыбаясь.
— Сцена такая, вроде как в клубе. Выйдешь на нее, дашь пару раз по зубам парню, которого против тебя поставят, и делу конец. Дорогу за тебя в Кишинев и обратно оплатим, есть будешь в ресторане, спать в лучшей гостинице «Молдова»...
— А насчет премии не сомневайся!—убеждала команда своего новоявленного члена. — Кто устоит против твоего кулака?
При этом боксеры незаметно перемигивались, как бы говоря друг другу: «Выйдет детина на ринг, получит пару хуков в челюсть, и... спасибо за услугу...»
Так Бостан и не сошел в Унгенах с поезда. Убедили его боксеры. «Чего, — думал он, — не съездить?.. И столицу погляжу, и себя покажу. А главное — дорога бесплатная и кормить будут, если не врут, одними бифштексами и рамштексами. Да еще за то, что кому-то дашь по зубам, премию обещают».
Такого еще в его жизни не было, чтобы за это премию ему давали. Даже не верилось.
— А милиция не встрянет?—спрашивал Бостан, выясняя последние смущавшие его мелочи предстоящего удовольствия.
— Не только не вмешивается, а еще и аплодировать тебе будет.
На другой день Бостан вместе с командой ждал вызова на ринг. С него стянули ватные брюки, а вместо них дали трусы с красной полоской. Руки обули в пару кожаных «бомб» и, когда громкий голос возвестил: «На ринг вызываются боксеры тяжелого веса», — вытолкнули под канаты на сцену.
Сперва Бостан растерялся, но потом, вспомнив, что артисты на сцене всегда с публикой раскланиваются, он сделал то же самое. И тут увидел своего противника — низенького, толстенького, тот прыгал с ноги на ногу и строил ему рожи. «Ишь ты, — подумал Бостан, — ну погоди у меня!»
Сам он стоял как столб, ожидая, когда тот подойдет и подставит ему под удар свои зубы.
Прозвучал гонг, судья отскочил в сторону. Бостан заметил, что его противник приготовил кулаки. «Хочет меня стукнуть, — заключил Бостан, — ну погоди, браток!» Он подумал, что сподручнее было бы без перчаток, так просто, по-молдавски, взять его одной рукой «за галстук», а другой...
И в это мгновение из глаз Бостана посыпались искры, и... он увидел свою тракторную бригаду и родной колхоз.
Зад почему-то наполнился криками и аплодисментами. Опомнившись, Бостан поднялся с канатов. «За что?» — крикнул он, разъярясь, и бросился на своего противника, чтобы схватить его за «воротник», как он это делал у себя в селе. Но он забыл, что рука его в перчатке, и опять получил удар в челюсть.
Зал хохотал все громче. Бостан глянул на зрителей. К его удивлению, сидевшие в первом ряду несколько милиционеров тоже смеялись и аплодировали.
— Ах так!—Бостан ринулся на противника и... когда открыл глаза, увидел судью, склонившегося над ним и под взмахи руки отсчитывающего: «Пять... шесть... семь...» Бостан вскочил вне себя от обиды, послал в адрес судьи несколько крепких слов и, размахивая руками, словно ветряная мельница, в третий раз бросился вперед. На этот раз он задел кулаком своего противника и тот не устоял на ногах. Бостан навалился на него и, не обращая внимания на крики судьи, одной рукой прижал голову противника к полу, а другой стал бить, словно клепать бочку.
И тут судья, который ни разу не вмешивался, когда Бостана били ни за что, ни про что, теперь вдруг стал вмешиваться, стал оттягивать его от поверженного врага. Бостан схватил судью за ногу и подмял под себя.
— Когда он меня бил, ты стоял в сторонке! — приговаривал он, тузя заодно и судью. — А теперь ты прибежал! Теперь ты вспомнил, за что деньги получаешь!
Вскочившего на арену начальника команды Бостан умело перекинул через себя, дополнив «кучу малу».
— А-а-а, попался и ты! Обещал эти бифштексы, а как на меня набросились, так и ты в кусты. Думаешь, дурней себя нашел?!
И он стал клепать своего вербовщика по всем правилам капитального ремонта.
Зал ревел в восторге.
Бостан не сомневался, что теперь первая премия за ним. Подержав еще немного всех троих под собой, он поднялся, отвесил во все стороны по глубокому поклону и с достоинством удалился с ринга.

...На другой день Бостан давал объяснения капитану милиции и председателю спортивного общества:
— Как это все случилось? Ехал я, значит, к своему брату в Унгены. Вдруг видит меня вот этот тип... Товарищ начальник, разрешите я ему еще раз суну, в счет тех же пятнадцати суток. Чтоб не обманывал добрых людей...

Поскольку возражений нет, решил воспроизвести рассказ на шахматную тему из того же сборника.

ЮРИЙ БАРСКИЙ, ИСЕР КУПЕРМАН
Встреча

— Кельнер! Шахматы!—потребовал господин Ланге.
Шахматы были поданы, и игра началась...
Пять шахматных столиков бара на Вильгельмштрассе редко были не заняты. Завсегдатаи обычно играли на ставку. К ним относился и Ланге — служащий местного отделения государственного банка ФРГ.
К восьми часам шахматная компания была в сборе. Каждый что-нибудь заказал: кто бутылку вина, а кто просто пару кружек пива и, раков. Как всегда, за игрой следило немало любопытных, но по неписаным законам бара им приходилось наблюдать молча. Привилегией сопровождать ходы замечанием или шуткой обладали только игроки.
Когда, опираясь на палку, в бар вошел седой узкогрудый человек лет пятидесяти в темно-сером, изрядно поношенном костюме, игра шла на всех столиках. Господин Мей-ер приехал в Гамбург на несколько дней по делам службы.
Прихрамывая, он прошел мимо шахматистов и, сев неподалеку, заказал ужин. Время от времени он настораживался и прислушивался к их шуткам.
— Черт меня возьми, если я не слышал когда-то этот голос! — прошептал Мейер. И тут же, разглядев шутника, добавил: — Но дьявол меня побери, если я видел где-нибудь это лицо! Эти густые баки, длинные закрученные усы... Эти темные очки...
Подозвав кельнера для расчета, он попутно спросил:
— Вы не знаете, кто этот гоподин в темных очках?
— О, это гоподин Ланге, один из лучших шахматистов нашего города...
«Ланге... Ланге... — рылся в памяти Мейер. — Нет, фамилия мне решительно ничего не говорит».
Направляясь к выходу, он задержался возле играющих и еще раз взглянул на Ланге. Манера игры этого господина тоже будила в Мейере какие-то неясные далекие воспоминания.
«Эти два длинных вытянутых пальца, которые словно пинцетом захватывают фигуру и медленно переносят ее над доской... Это собирание уничтоженных вражеских фигур в ящик... Где-то я такое встречал...»
В этот момент противник Ланге сыграл опрометчиво.
— О, только не так! — машинально воскликнул Мейер.
— У нас посторонние в игру не вмешиваются! Но когда кто-нибудь считает себя в силах что-то показать — не на словах, а на доске, — я всегда к его услугам... Только учтите, — Ланге окинул насмешливым взглядом потертые обшлага костюма Мейера, — партия не идет меньше ста марок.
— Я принимаю!
— Еще условие: ставки вносятся вперед. Это будет надежнее...— Ланге подмигнул окружающим.
Деньги внесли. Ланге достались белые. Он сделал ход королевской пешкой, черные ответили от слона: сицилиан-ская защита. Дебют разыграли быстро и уверенно. Было очевидно, что этот редкий вариант им знаком. Вот уже окончились книжные рекомендации, а темп все не замедлялся.
Белые быстро продвинули пешку, черные моментально предприняли длинную рокировку, белые тут же поставили коня на е5, черные ладью на е8... Похоже было, что оба уже сталкивались и с этими ходами. Белые мгновенно пожертвовали коня! Черные, не задумываясь, предложили встречную жертву! И тогда четыре глаза оторвались от доски и, словно скрестив шпаги, обменялись колючими взглядами...
«Это он!—молнией пронеслось в мозгу Мейера. — Несмотря на свои чертовы усы и баки, он! Пусть меня повесят, если это не так! Конечно, ему «ужны темные очки! Ланге! Видали? Такой же Ланге, как я дух небесный! Он узнал меня! Я вижу!»
Игра теперь шла медленно, и пока противник думал, в памяти Мейера оживали картины прошлого...
...1943 год... Небольшой концлагерь в Гленцове... Заключенных немного: они не накапливались... Когда Мейера бросили в сарай, те, кто попал туда раньше, сказали:
— Мейер, знай: наш барак — первый. Через неделю тебя переведут во второй и еще через неделю — в третий. Все!
— Что «все»? А потом?
— Никакого «потом» уже не будет, Мейер. Оттуда уводят совсем...
Куда? Никто не знал... Ходили слухи, что из третьего барака отправляли на проверку нового оружия. Проверяли не они, а на них...
Когда через две недели Мейер ожидал неизбежного в третьем бараке, туда зашел солдат:
— Эй, свиньи! Кто умеет в шахматы? Капитан Дингоф приказал привести!
Вызвалось шестеро, среди них и он.
Капитан — новый начальник лагеря — высокий, упитанный, чисто выбритый и пахнущий духами щеголь, заложив руку за тугой ремень, кивнул на расставленные шахматы:
— Ну, отребье, ловите шанс! Кто у меня выиграет — переведу назад, в первый барак. Еще подышите. Карабкайтесь!
Играли по очереди, Мейер последним. Первые пятеро сопротивлялись слабо. Голодные, они дрожащими руками передвигали фигуры... Тщетно! Капитан выигрывал партию за партией. Он развлекался после сытного обеда, смакуя переживания этих людей, жадно вглядываясь, как трясутся их руки, как лоб покрывается холодным потом, а отчаяние отражается в глазах, когда они одну за другой теряют пешки и фигуры... Иногда он разрешал переходить, чтобы вновь зажечь в них призрачную надежду... Часто после их плохого хода указывал лучший, добавляя: «А ведь так вы могли выиграть!», и впивался при этом в лицо противника.
Подошла очередь Мейера. Капитан сразу почувствовал, что этот орешек покрепче! Они разыграли сицилианскую защиту, тот же теоретический вариант, что и сейчас... Дин-гофу пришлось признать себя побежденным. Весь напускной лоск моментально слетел с него:
— Ах ты ублюдок, грязная скотина! Знай: мне наплевать на мое слово! Но не слишком ли будет для тебя жирно? Отправиться на тот свет с победой над немецким офицером! Не выйдет! Я еще тебе покажу, как надо играть! И в этом же варианте!
И Мейер начал «путь» снова с первого барака. Через две недели он опять очутился в третьем. И все дни, с утра до вечера, готовился: обдумывал в уме разыгранный вариант, прикидывал всевозможные продолжения... А по ночам видел сон, будто огромный мордастый конь бьет его копытом по голове, объявляя мат не королю, а ему, Мейеру...
Опять перед отправкой группы из третьего барака Мейера привели к капитану. Разыграли прежний вариант... И тут Дингоф применил свою, выглядевшую зевком, жертву коня... Неожиданную и опасную... Но не для Мейера. Еще три дня назад он обнаружил эту возможность жертвы и предусмотрел встречную. Капитан снова проиграл... И опять превратился в рычащего пса и клялся, что еще заставит Мейера сдаться...
Третья встреча тогда не состоялась: несколько человек, в том числе и Мейер, бежали...
Да! Перед ним капитан Дингоф! Это его голос, его манера— передвигать фигуры двумя вытянутыми пальцами, а снятые прятать в ящик, им изобретенная жертва коня. И никакие баки, усы и очки не обманут Мейера! И он, этот проклятый нацист, узнал его тоже! Что делать? Разоблачить? Немедленно, тут же, при всех объявить, что он вовсе не Ланге?.. Но кого он этим удивит? Разве мало в их стране нацистов? На всевозможных постах... Смешно думать, чтобы власти о нем не знали... Но что он должен, так это выиграть партию! Проиграть этому мерзавцу? Никогда!
Мейер, взвинченный, вел бешеную атаку. Он был распален, в нем все кипело, и фигуры громко стучали по доске... И вот — неосторожный ход белой ладьей, и черный конь врывается в лагерь белых! Мат неизбежен! А Ланге медлит, и думает, и думает... Сколько можно?!
— Вам неизбежный мат! Вы опять проиграли!—и Мейер пристально смотрит в глаза противника.
— Отчего такое волнение? Нужны деньги, чтобы оплатить счет за ужин? — ухмыляется, все еще задерживая ход, Ланге.
«Этот тупоумный бык еще позволяет себе издеваться!»— Мейер вскакивает со стула. Он весь дрожит, лицо его пылает, а правая щека беспрерывно дергается:
— Счет? Вы говорите «оплатить счет»?! Мой счет будет оплачен сполна, господин оберштурмфюрер Дингоф! И никакие темные очки не скроют вас и вам подобных! Вы — чумные крысы, вас надо раздавить! Вот так!
Мейер сбрасывает со столика футляр от очков Ланге и вдавливает его каблуком. Раздается треск.
— Вот так, вот так... — повторяет Мейер. Затем сплевывает и, схватив свою палку, выбегает из бара.

(1801)

Прочитал. Спасибо. Хотя тема весьма избитая...

Но все равно тема актуальная.