Формула Шахмат (повесть)

Будучи неприлично занят в реале, решил все же хоть как-то отметиться и в Сумраке. Посему начинаю выкладывать свою неоконченную повесть поглавно. Начал я ее писать года два назад. Последние изменения были около года. Если окажется, что это кому-то интересно, то будет мотив продолжать . Спасибо Мастеру Икс за инспирацию. Он все же один из моих основных учителей. Но если что плохо - не ругайте, это ошибка ученика, не Мастера.

———-

Введение

Мы предоставляем читателю возможность ознакомиться с последними письмами одного из замечательнейших гроссмейстеров нашего века, который стал более знаменит, однако, тем, что был первым и единственным тренером легендарного Теодора Родзянко. Письма дают возможность взглянуть на историю Теодора и знаменитой "Формулы шахмат" с совершенно новой стороны. Райен Ломбарди в своих письмах к Жасмин Огава, впервые рассказал о том, что же все-таки происходило в те дни, когда на казалось навеки темнеющем небосклоне древней игры неожиданно вспыхнула сверхновая звезда, как в сказке зародившая новую жизнь в шахматном и научном мире.

Эти письма публикуются благодарными учениками Райена Ломбарди с любезного разрешения Жасмин Огава.

Письмо 1

Дорогая моя Жасмин,

С очень давних пор уже ты просишь меня рассказать подробно о Теодоре, и вот, когда я уже сам протираю штаны в этом элитном доме престарелых и, честно говоря, во мне почти не осталось никаких сил чтобы жить, я наконец-то решился поведать тебе правду о своем удивительном ученике и его знаменитой формуле шахмат. Я знаю, что должен был сделать это гораздо раньше, но никак не мог решиться рассказать тебе все что произошло. Если же быть совсем честным, то мне просто было тяжело начать вспоминать и заново переживать те далекие события. Прости, пожалуйста, своего старика. Начать, пожалуй стоит с самого начала, с весны 2005 года, когда я был довольно известным в Сан-Франциско детским шахматным тренером. Как многие бедолаги из моего тренерского сословия, я был тогда не слишком успешным гроссмейстером. Остановившись намертво на отметке "подававший надежды" в районе своих двадцати пяти лет и во второй половине списка действующих гроссмейстеров, я стал искать способы заработать и неожиданно открыл в себе талант учителя. Учить ничему кроме шахмат я не мог в виду моей кромешной серости в те времена во всем, что не касалось нашей игры. Посему мучиться долго с выбором предмета мне не пришлось. Честно говоря, я был в то время почти в отчаянии, ибо казалось, что жизнь моя ни на что не пригодна и осталось мне лишь повеситься для освобождения общества от моей никчемной душонки. К счастью я не повесился.

Мне очень повезло тогда отчасти от необычного бума на шахматы, который произошел как раз в те годы, когда казалось уже навсегда компьютерные программы стали устойчиво обыгрывать лучших из лучших. Но одновременно с таким печальным фактом, открылись неведомые возможности по занятиям шахматами из-за доступности тех же самых программ и возможности неограниченно играть с живыми людьми по сети. Расплодившиеся шахматные учителя вроде меня тогда активно продвигали нашу игру, и многие родители маленьких оболтусов вдруг решили, что шахматы —- это именно тот предмет, который отвлечет молодое поколение от компьютерных игр, разовьет им память и прочая ерунда в том же духе. В итоге я стал вести секцию шахмат в начальной школе, практически на правах полноценного предмета. А вскоре у меня появились и ученики. Учил я и правда очень хорошо, отдавался работе с удовольствием и полностью, поэтому и результаты и мои доходы весьма выросли.

Однажды в солнечный и теплый мартовский день позвонил телефон. У нас в жизни тысячи людей звонят нам, но бывает так, что звонок предназначен изменить вашу жизнь полностью и бесповоротно. Я знаю, ты не поверишь, дорогая, я же знаю твой рационализм, но я выделил этот звонок на фоне других точно таких же пиликаний моего домашнего телефона. У меня внутри все похолодело от этого особого пиликания и я именно подумал: этот звонок кажется собирается изменить всю мою жизнь. Я просто шучу сейчас, не бери в голову, конечно это был обычный звонок, ничего я не почувствовал. Вот это и удивительно на самом деле.

Мне назначили встречу какие-то русские, которые очень просили индивидуально позаниматься со своим сыном. Сына звали Теодором, как ты уже догадалась. Они появились вечером, вместе со своим восьмилетним отпрыском. Не очень молодая уже —- как мне показалось тогда —- русская пара с очень больным мальчиком. Вскоре выяснилось, что мальчик был болен куда больше, чем это может быть приемлемо для
обучения. Ребенок был совершенно аутичным, этого сейчас никто не представляет даже, степень его болезни я скрывал и от тебя. Пока мы разговаривали с родителями, это создание уставилось в угол моей комнаты и тихонько раскачивалось. Я наотрез сначала отказался брать такого ученика. Но отец мальчика сумел заинтересовать меня материально и морально, пообещав в свою очередь заниматься с ребенком. Честно говоря, я даже не знаю что двигало мной, когда я соглашался. Пожалуй отец мальчика просто загипнотизировал меня. Как только они ушли, я уже жалел о том, что поспешил согласиться. Впрочем, условия были очень хорошими: за всего два раза в неделю занятий мне платили как за три обычных ученика.

Вот так мы и познакомились с Теодором, дорогая моя. У нас тут сигнал звучит, мне пора на ужин, да и устал я сегодня. Отправляю письмо и иду кушать,

Обнимаю с любовью тебя и твоих деток, особенно бедняжку Луку,

Райен Ломбарди.

Письмо 2 (начало)

Дорогая моя Жасмин,

Спасибо тебе за твое теплое письмо. Я счастлив за вас, что Лука быстро идет на поправку и что он рад моему маленькому подарку.

Прости, что уже неделю не брал в руки свой ноутбук, чтобы продолжить мои воспоминания о Теодоре, так как чувствовал себя в последние дни, честно говоря, неважно. Меня не хватало даже чтобы выйти из своей комнаты. Я лежал на кровати и страдал от беспомощности и одиночества. Впрочем, здесь стараются, чтобы я от одиночества не страдал. Стоит не выйти на завтрак, как эти безмозглые сиделки уже тут как тут. Хорошо еще по выходным со мной сидит молодая студентка, которая занимается своими делами и не мешает мне. Она все время что-то пишет или тихонечко диктует в свой маленький компьютер и лишь изредка то поправит мне подушку, то безразлично предложит принести кофе. Когда мне плохо, я люблю подсматривать за ней: как она красит губы или как тихонько читает сообщения на своем телефоне, заложив волосы за прелестное ушко. А вот та упрямая и глупая старуха, что призвана развлекать меня в будние дни, все время рассказывает либо как умирал от рака ее стодесятилетний дедушка, либо как недавно попала под летающего перевозчика ее подруга и ей какой-то замечательный доктор пришил ноги, так что она теперь может ходить как прежде. Все только о больных, мертвых или уродцах. Я просил, чтобы эту дуру убрали подальше, но, видимо, слишком вежливо. Да и персонала им не хватает, а сиделка нужна, раз заплачено. Иногда мешает быть слишком в привилигерованном положении, дорогая моя.

В прошлый раз я рассказал тебе как в моем доме появился Теодор. Очень скоро стало ясно, что учить его шахматам совершенно невозможно. Но я не мог поступить как моя милая студентка по выходным, я вел себя как та глупая старуха по будням. Мой Теодор сидел напротив и мирно качался, уставившись на что-то в комнате, а я читал ему лекции о шахматной нотации или как ставить мат королем и ладьей. Вообще-то мы
очень скоро привязались друг к другу. Иногда я просто начинал говорить ему о своей безответной любви к бывшей однокласснице Анжи, или о том, что у меня странные проблемы с печенью. Но из-за своей патологической ответственности снова и снова возвращался к шахматам. Впрочем, это было легко: шахматы я любил беззаветно, хоть способностей у меня особых и не было (по крайней мере я в этом тогда не сомневался), ибо Бог наделил меня исключительной бодливостью, но не дал рогов. Теодор отвечал мне редко, но всегда довольно односложно. Скорее даже не отвечал, а одаривал одной или двумя фразами. А в конце, когда за ним приходила его няня, он всегда говорил: "Спасибо большое, мистер Райен, мне очень понравилось наше занятие. Я буду рад прийти к вам еще". Я же тяжело вздыхал и иногда от чистого сердца обнимал мальца и трепал его белобрысые волосы. Отец его лишь частично выполнял свое обещание. С мальчиком он не занимался, но деньги платил всегда в срок и сполна. Так прошло полгода. И тут, что называется, залетела к нам на село первая ласточка.

продолжение следует...

Спасибо, что читаешь. Только это написано давно. Там еще много

Очень интересно! Мой голос в поддержку, продолжать несомненно!!!

Вот это другое дело!
Отнимите у аффтара йад. Пусть жжот дальше. Мне самому интересно стало, что за форомула такая?

Никак не могу. Повесть окончена лишь в моей голове. На "бумаге" есть лишь половина. В принципе, судьбу героев еще можно изменить. А паузы нужны не только для подогрева интереса, но и для того, чтобы иметь шанс окончить

Письмо 2 (окончание)

Ты помнишь, конечно, моего старого друга и секунданта Виноя, тогда еще мастера, маленького филиппинца? Мы часто с ним встречались и болтали о шахматах, просто играли и проверяли друг друга задачками. Однажды он позвонил мне во время моих "занятий" с Теодором и продиктовал на автоответчик задачку, точнее даже этюд из партии с чемпионата в Лас-Вегасе. После занятий я, как уже повелось, приобнял мальчишку и пошел слушать сообщения на телефоне. Пока я слушал голос Виноя, который шутя уговаривал меня, решить задачку самому, а не скармливать ее программе, малец одевал курточку. Вдруг он обратился ко мне: "Мистер Райен, мистер Райен, конем надо пойти на с4, мистер Райен". Я вздрогнул и мгновенно представил себе продиктованную позицию. У обоих сторон остались по паре коней, но ни один не мог прыгнуть на c4. Я облегченно вздохнул и лишь додумался крикнуть: "Спасибо, дружок''. Они ушли, а я, по своей привычке подходить ко всему фундаментально, расставил позицию на доске и сразу же обнаружил решение. Оно было просто великолепно. Но ты только представь себе. Задача решалась в пять ходов среди которых был один ключевой, третий "тихий" ход. Оставляя под боем ферзя, черный конь шел на c4. С неизбежным матом. Теодор подсказал мне ключевой момент, после чего задача становилась очевидной. Я словно загипнотизированный сидел над доской. Ты только представь мое состояние в тот момент, дорогая.

Конечно, сейчас уже все знают этот случай из миллиона "биографий" Теодора, знают как он проучившись лишь полгода решил этюдную задачку без доски и фигур, вслепую. Сравнивают это с историей об одном очень знаменитом чемпионе мира прошлого, который как будто бы в раннем детстве, еще не беря шахматных фигур в руки, тоже удивил своих родителей, решив шахматную задачку из журнала. Но никто не знает как все было на самом деле. Он даже не думал, он просто услышал расстановку по телефону и тут же выдал ключевой ход, представляешь?! В позиции сложной даже для мастера. И никто не представляет каково было мне! Как я, облившись холодным потом, думал о том, что я рассказывал молчаливому придурковатому ребенку самое сложное это как ставить мат двумя слонами и королем, а он тем временем развил силу игры мастера.

Это, впрочем, оказалось не совсем так, точнее совсем не так. Вскоре выяснилось, что играет он как раз очень слабо, и что мои наполеоновские планы о завоевании столь спорной в те годы шахматной короны хотя бы в лице моего ученика, совершенно не собираются сбываться. Я был тогда очень наивным и все еще амбициозным. На следующем занятии я попросил его сыграть со мной в шахматы. Он сделал десяток совершенно аморфных бездумных ходов и, когда до мата мне оставалось сделать еще ровно два хода, вдруг совершенно потерял интерес к доске и фигурам. Я так мечтал все эти дни, скрывая, как мне казалось, гения от всех, что очень разнервничался. Я снова попросил его сыграть, но он отказался, точнее проигнорировал меня. Я расставил простую задачку на мат в два хода, но Теодор просто отказался смотреть на доску. По мере того, как я нервничал все больше и больше, он все больше и больше отрешался. Это был ужасный день. После того как он ушел, я корил себя весь вечер и никак не мог успокоиться. Я бегал по апартаментам из угла в угол и не мог найти себе место. Мне казалось, что я что-то упускаю, что мне вообще все привиделось, или начинало казаться, что ход конем на c4 это вообще случайность или что он этого вообще не произносил. Это было ужасно, моя девочка, просто ужасно.

На следующей неделе все повторилось. Но все же я не был совсем уж дураком, я решил в конце концов, что надо просто забыть все это и снова как и раньше продолжать лекции. Единственное что изменилось в наших занятиях, я вместо простенькой тактики и элементов дебюта стал рассказывать ему вещи, которым учил своих лучших учеников. И снова никакой реакции. Постепенно я если и не забыл, то полностью игнорировал то чудесное явление, которое мне продемонстрировал маленький Теодор. Тем более, что моя собственная жизнь стала круто меняться.

Так как это впрямую потом коснулось Теодора Родзянко, и, конечно, касается тебя, я буду вынужден, пусть и без особого желания, в следующем письме коснуться и моей личной жизни в ту далекую пору. Обнимаю тебя и мечтаю увидеть как можно скорее,

С любовью, твой

Райен Ломбарди.

продолжение следует...

Предваряя вопросы, сразу скажу, что "позицию Виноя" я не знаю. Но если кто-то из читателей ее придумает, я буду очень благодарен!

Ишь, ГайЕвата!

Верно. Но уже поздно пить боржоми А потом почему бы не вовлечь народ? Кстати, c4 - не обязательно. Текст вполне можно и заменить.

А krey придет и все об'яснит .
Продолжайте, товарищ Ломбарди!

Письмо 3

Дорогая моя Жасмин,

Как же я был счастлив услышать твой голос вчера и увидеть твое милое лицо, пусть даже на холодном экране. Мне так не хватает тебя. Кажется, что я уже скоро умру наконец и я лишь боюсь сделать это так и не увидев тебя, не поцеловав твоей руки. Ты —- моя радость и мой свет в окошке. Я знаю, что ты совершенно не можешь приехать сейчас из Дублина. Я лишь молю Бога, чтобы он прислал мне тебя хотя бы на Рождество. Это был бы самый лучший подарок мне. Куда лучше, чем мне дарят в моем доме престарелых развалин. Как почетный гость я получаю здесь всегда либо новенького робота, либо хорошие часы в качестве рождественского подарка. В результате я уже три прекрасных робота-уборщика раздарил: одного —- тебе, второго —- Тому, третьего как вседа не хотел брать Аарон, но я все же настоял в этот раз. Просто убирать у меня не надо —- это делают по-старинке няньки. А часы в количестве пяти штук неслышно тикают в ящике моего стола и я давно бы подарил их нашему интеллигентному Аарону, который навещает меня каждую неделю, бедолага, если бы он не засовывал перед уходом их мне обратно в ящик, тикать в темноте дальше. Бедный Аарон ужасно щепетилен.

Позавчера я писал тебе о первом чуде, который явил мне Теодор Родзянко. Вскоре от Теодора меня отвлекла моя дикая и сумасшедшая новая любовь. Однажды как всегда я проводил субботу с друзьями в баре. Играла музыка и наш знакомый Серж пришел с новенькой девочкой Карен. Он почти всегда притаскивал новую девчонку, так что никто бы и не удивился. Но Карен была чистокровная японка, хоть и рожденная в Сан-Франциско. Никто и вида не подал, но представляю как все ждали момента, чтобы распросить его поподробнее, так как все знали его если не расизм, то некоторое дискриминационное чувство ко всем, кто не белого цвета кожи. Сейчас это кажется совершенно диким. Вообще Серж нескрываемо презирал женщин и третировал их худшим образом. Я сам не был большим уж неженкой, но Серж являл собой образец этакого сукиного сына из феминистских страшилок. Однако, вскоре выяснилось, что девчонка эта —- новая студентка, и Серж ее притащил из местного колледжа за неимением ничего более подходящего. В тот день это было единственное существо женского пола, которое хотя бы согласилось с ним поговорить. Она просто его еще не знала.

Я же был очарован Карен с первого взгляда, и она не могла не почувствовать этого. Серж в тот же вечер приударил за какой-то вульгарной блондинкой, а я пригласил Карен за свой столик. Эта женщина покорила меня в тот вечер. Кроме того, она выразила, как мне казалось тогда, неподдельный интерес к шахматам, а этого было достаточным добавлением к красоте, чтобы растопить мое одинокое сердце.

Через неделю она первый раз навестила мою холостяцкую квартиру, чтобы тут же переехать туда навсегда из своего общежития. На следующее утро она уже как заправская хозяйка жарила яичницу и варила кофе нам на завтрак. Я же просто был очень счастлив и клялся про себя никогда не отпускать эту маленькую женщину от себя.

В этот день у меня было несколько занятий с учениками, в том числе и с Теодором. До этого ночью я рассказывал Карен о своем удивительном ученике и мне казалось, она прониклась к нему симпатией, заразившись ей от меня самого. Казалось, что Карен зажглась энтузиазмом по поводу возможностей Теодора. Однако, когда она увидела мальчишку, то явно изменила свое мнение. И действительно, я уже давно привык к его чудачеству и смирился с его ненормальным восприятием окружающего мира, мне было нелегко вспомнить свое первое впечатление. Думаю, у Карен пропали всякие сомнения. Когда мальчик ушел, она не захотела даже упоминать о нем. Бедный Теодор очень неполюбился моей будущей жене. Дорогая моя Жасмин, я вынужден прерваться ненадолго теперь до следующего письма. Пожалуйста пиши мне чаще, ты даже не представляешь как много радости доставляют мне твои письма, дорогая.

Обнимаю,

Райен Ломбарди

Письмо 4

Милая, милая моя Жасмин,

не переживай, сейчас медицина может творить чудеса. Лука обязательно поправится и вы, мои хорошие, снова прилетите ко мне в Сан-Франциско, обнять в последний раз своего старика. Старик же ваш скучает по вас бесконечно.

Спешу продолжить свой рассказ, пока самочувствие позволяет мне печатать. Неожиданно, моя студентка проявила ко мне какое-то сочувствие. Она видела, что я взял компьютер, чтобы писать письмо, но пальцы совершенно не слушались меня. Она трогательно подошла и впервые взглянула на меня с состраданием. Даже предложила мне попечатать под диктовку. Эта дурочка, конечно, не понимает, что печатать гораздо легче чем говорить. Но, скажу тебе честно, я сам не ожидал, что ее сочувствие окажется мне таким приятным. Я, похоже, совсем впадаю в старческий маразм. Вот моя старуха по будням, она все время высказывает мне искреннее сочувстие, а меня это лишь злит и я даже, стыдно признаться, раздраженно придираюсь к мелочам, ворчу и сержусь на нее. А вот девчонка по выходным пожалела один раз, и я уже счастлив. Но продолжу свой рассказ.

Прошел еще год, первый и последний год моей счастливой личной жизни в те молодые времена. Вскоре мы поженились с Карен, и, скажу откровенно, любил я ее просто отчаянно. Каждая минутка, проведенная с ней, казалась мне пребыванием на Небесах. Я прощал ей любые выходки, я оплачивал все ее прихоти и дарил ей максимально дорогие подарки, какие только мог позволить себе. Единственное поле, где я не уступил ей —- был Теодор. Карен хотела, чтобы мальчик больше не появлялся в нашем доме, он почему-то стал очень раздражать ее, но тут я не уступил. Я очень жалел своего ученика, тем более что в тот же год мне стало известно, что его отец уехал из семьи в Сиэттл, получив там работу и новую личную жизнь. Мама Теодора недолго грустила в одиночестве и вскоре тоже оказалась в компании здоровенного бородатого бойфренда. В конце концов, они попросили меня не брать больше так много за Теодора, так как, по их ошибочному мнению, он стал гораздо более адекватным, и я снизил оплату и даже стал заниматься с ним чаще. Он и сам очень полюбил бывать в моем доме и, не зная всех этих взрослых приличий, часто вдруг приходил ко мне погостить. В семье мальчика родился новый ребенок и мой Теодор стал никому не нужен, кроме меня, конечно. Я не мог его прогонять. Он просто сидел у меня, даже если я занимался с кем-то еще.

Зато Карен начинала злиться, хлопать дверьми, греметь посудой или просто уходила куда-нибудь из дому как только Тео (так я его в то время прозвал —- раньше всех) был у нас. Она очень сердилась на меня, что я могу заниматься "этим убогим уродом", как она выражалась, вместо того, чтобы делать что-то по дому или зарабатывать нормальные деньги.

Тебе покажется удивительным и то, что я совершенно не знал, где берет деньги моя жена. У нее регулярно водились пусть небольшие, но довольно значимые средства, при том что она обычно сидела на лекциях в университете или дома смотрела кино, болтала по телефону и торчала в интернете. Каждый день она ходила в спорзал, сгонять жиры с выпуклостей, как она выражалась. По вечерам она бывала в местных барах. Она все время занималась собой. На мои редкие вопросы по этому поводу она отвечала очень туманно. Лишь гораздо позднее я узнал, кто был ее отец, ибо видел его только на нашей свадьбе. Он откровенно не хотел даже знать меня. Впрочем, я быстро научился отвечать ему взаимностью. Но об этом в своем месте. Впрочем, я все равно был очень счастлив с ней в те времена.

С Тео же мне становилось все интереснее. Мальчик уже не раскачивался на стуле в такт своих внутренних ритмов, а слушал меня и даже задавал вопросы. Иногда он вдруг приходил в каком-то особенно хорошем настроении и тогда мою комнату словно озаряло солнце. Он улыбался, даже шутил, пусть совсем нелепо и по-детски, и он играл. Да, он снова играл, он снова решал этюды. И еще он полюбил мое общество и полюбил нашу древнюю игру. В такие дни мы сначала просто играли в шахматы, а уж потом я учил его. Это трудно себе представить, я понимаю, но в ту пору я его все же всегда обыгрывал. Но каждый день мне давалось это все труднее и труднее.

В другие же дни он приходил совсем больным. Он не мог сосредоточиться даже на минутку и нередко плакал без причины. Ты не можешь представить себе как сжималось мое сердце, когда посередине урока из его больших глаз вдруг начинали литься слезы без какой-либо внешней причины, при этом он совершенно ужасно скрипел челюстями. В дальнейшем его противники жаловались, что Тео скрипит на них зубами, но это было не от злости на оппонентов, которую ему незаслуженно приписали, а его болезнь. Я тогда прекращал говорить и просто сидел рядом. В такие моменты его нельзя было даже коснуться, чтобы вывести из состояния болезненного оцепенения в котором он пребывал. Стоило попытаться взять его за руку, как он начинал нервничать и дрожать.

Прошло еще два года без особых изменений, если не считать того, что с женой мы стали регулярно ссориться. Это происходило не из-за Тео, мы ссорились по любому поводу. Даже из-за того, кто куда поставит свою машину или кто первый пойдет в ванную комнату. Выражаясь возвышенно, корабль нашей семейной жизни вошел в штормовую полосу. К тому же я начал ее жутко ревновать к ее компании придурков, с которыми она водилась в своих барах. Однако, нам суждено было вскоре помириться ибо мы стали компаньонами.

Но об этом я, видимо, смогу написать тебе лишь завтра.

Всех обнимаю,

Ваш дедушка.

"После подготовки боевой
Напиши, солдат, письмо домой!
Напиши подробно, не спеша,
Чтобы счастьем полнилась душа!"

Ленинская комната энского кавалерийского полка, 1974 год.

Письмо 5 (начало)

Дорогая Жасмин,

Рад слышать, что у вас все хорошо. Я тоже стал чувствовать ceбя лучше. Неожиданно ко мне приехали Том и Аарон. По случаю Том оказался в наших краях и они зашли к старой шахматной развалине, коим я и являюсь. Мы вышли из моего пристанища и даже съездили на набережную. Помнишь, как ты любила маленькой ходить на Пирс 39. Сейчас там все так изменилось. Ту часть набережной залило, но морские львы все равно приплывают и играют и кричат как раньше на больших плотах. На меня словно океан на наш родной город, нахлынули воспоминания.

Тогда Тео испольнилось 12 лет и я, чтобы отметить этот день повел его на пирс 39. Это был один из тех самых особенных дней, когда мальчик был особенно весел и его болезнь была почти незаметна. Мы гуляли вдоль океана, потом мы зашли обедать в кафе и пока ожидали заказа стали играть вслепую в шахматы, и я вдруг решил, что он уже достаточно здоров, чтобы попробовать играть в турнире. Я сказал ему, не хочет ли он сыграть с другими и Тео с радостью согласился. Удивительно, но казалось, что ему самому до этого не приходило в голову, что кто-то кроме меня может играть в шахматы.

Только где-то через месяц я нашел достаточно сильный турнир в нашем городе. Это была швейцарка в пять туров на выходных по 90 минут на партию. Меня этот формат вполне устраивал. Я оценивал уровень Тео как уровень национального мастера уже тогда, когда ему было всего 12 лет, и был уверен в его успехе. Впрочем, в турнире принимали участие несколько экспертов и национальных мастеров, что в любом случае на класс ниже, чем я оценивал своего ученика. На турнире должен был присутсвовать и давать сеанс известный тогда гроссмейстер, живший в Сан-Франциско. Фамилия тебе ничего не скажет сейчас. Единственно, что меня тревожило, что мальчик растеряется в незнакомой обстановке или как-нибудь даст знать его болезнь. К счастью в тот раз все закончилось вполне благополучно.

Как парнишка без рейтинга, первую партию Тео должен был сыграть с одним из фаворитов да еще и черными. На e2-e4 он ответил открытым началом, как он в то время больше всего любил. Я стоял рядом и видел как горели его глаза. Он был счастлив играть в нашу игру, счастлив просто от того, что перед ним послушные фигуры и сильный соперник.

Мастер сдался на двадцатом ходу, попав в дебютную ловушку. Интересно, что Тео никогда не готовил дебютов ни до ни после этого дня. Он просто творил прямо за доской, а в те годы просто повторял какую-то особо впечатлившую его партию. В этот день наверное он обыграл бы и меня!

Турнир продолжился на следующий день, в субботу. Следующая партия собрала вокруг его столика целую толпу. Тео снова не оставил противнику никаких шансов уже в дебюте.

Хоть я и видел, что Тео устал, но он был так счастлив, что болезнь почти не проявлялась. Поэтому я решил, что можно продолжить. Следующий соперник просрочил время в безвыходной позиции, причем мой ученик потратил на все ходы не больше двадцати своих минут. Фурор, который произвел Тео, было трудно описать. Сам же он был рад как никогда раньше. Вечером, когда я отвез его домой, он выскочил из машины и смешно поскакал, высоко подбрасывая колени, домой.

На следующий день я нашел его в грустном расположении духа. Вскоре я понял что случилось. Дома никто не впечатлился его победой. Но я быстро смог поднять ему настроение тем, что стал обсуждать его победы. Он помнил каждый ход и с восторгом делился вариантами.

Нас встретили несколько холодно. Как оказалось вскоре, у некоторых игроков после анализа партий возникли подозрения по поводу честности нашей игры. Я для видимости очень возмутился, но уже был готов к этому, так как и раньше замечал, что мальчик может выдавать серии ``компьютерных'' ходов в более или менее форсированных позициях, так как считал он необычайно глубоко. Перед началом следующего тура предложил мастеру, который первый проиграл моему Тео, сыграть с Тео блиц в три минуты, если он не верит. Мастер охотно согласился, ему не терпелось доказать своим одноклубникам, что поражение было случайным. Надо ли говорить как его разгромил Тео?! В блице мой малыш уже не уступал даже мне!

В воскресенье приехал гроссмейстер. Он с интересом поглядывал на доску, где играл Теодор. Нет, не играл, а где громил и уничтожал противника мой Тео! Это был его день. Пал и четвертый игрок и пятый. Теодор выиграл турнир с большим запасом. Радости нашей не было предела.

Но на адреналине далеко не уедешь. Мой Тео явно очень устал и перевозбудился, но хотел еще играть и играть. Он радовался и трофею и двумстам с чем-то долларам призовых даже не как ребенок, а как такой большой щенок! В этот момент мне бы стоило его остановить, немного притушить этот пожар. Но я сам был на седьмом небе от счастья и, глупый, не видел надвигающейся бури. А тем временем знаменитый гроссмейстер дал сеанс.

Конечно, Тео участвовал. Сеанс был на двенадцати досках. Гроссмейстер довольно быстро прикончил всех, кроме моего ученика. На доске у сеансера было небольшое позиционное преимущество. Мальчишка боролся изо всех сил. Тео в принципе никогда не делал зевков, и тут он играл, казалось, безошибочно, но постепенно у него становилось все хуже и хуже. Причем мне казалось, что он почти все делает правильно, по крайней мере серьезных промахов не делает, но вскоре пришло время сдаваться. Знаменитый гроссмейстер выиграл все партии сеанса, перебросился со мной парой слов в качестве анализа партии с Тео и поощрительных наставлений ему и мне на будущее, и, по дружески хлопнув меня по плечу, торжественно удалился. Ему предстояло быть жестоко разгромленным всего через два года уже в партии один на один, да и потом еще несколько раз. Без права даже на одну ничью. Но я как всегда забежал вперед.

Тогда же мой мальчик сидел и непонимающим взором глядел на доску, слегка покачиваясь. О, я уже изучил эти его покачивания! Надо было срочно уходить. Мне пришлось быстро поднять его и направиться к выходу. С трудом избегнув желающих пообщаться с вундеркиндом, мы покинули здание. Тео начало трясти. Я искренне испугался за него, да и за себя. Мы сели в машину, точнее я сел, а его усадил, так как он совершенно не воспринимал ничего вокруг себя, не слышал и не видел, лишь бубнил что-то про слонов и пешек. Я повез его домой. На мои слова он почти не отзывался.

продолждение следует...

"бубнил что-то про слонов".

Занятно - живые слоны! Боюсь, мои дочери такие нюансы без моей помощи не осилят.
И осталось загадкой, кого из троих это характеризует. Думаю, родной язык Ломбарди не позволил бы выразиться так сочно (если он, конечно, не из Одессы )

Спасибо за поддержку всем Постараюсь выкладывать чаще.