Стихи, которые мы читаем

Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь.
День сегодняшний завтрашней меркой не мерь.
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей — будь счастлив теперь.

Омар Хайям.

Бывает иногда мужчина -
Всех женщин безответный друг,
Друг бескорыстный, беспричинный,
На всякий случай, словно круг,
Висящий на стене каюты.
Весь век он старится и ждет,
Потом в последнюю минуту
Его швырнут - и он спасет.

Неосторожными руками
Меня повесив где-нибудь,
Не спутай. Я не круг. Я камень.
Со мною можно потонуть.

К. Симонов

возможно самые сильные строки Симонова:

Чужого горя не бывает,
Кто это подтвердить боится, -
Наверно, или убивает,
Или готовится в убийцы

А мне его эпитафия на могилу (тогда еще виртуальную) Серовой нравится:
Под камнем сим Серова Валентина
Моя и многих верная жена...
и. т. д

Сапфо. Афродите.
(перевод В. Вересаева)

О, Афродита, Зевса порождение,
Коварная, молю тебя с тоской:
Избавь меня от скорби и томления,
Владычица, и сердце успокой.
Приди, приди. Когда к тебе взывала
Я в дни любви несчастий и тревог,
Ты, на мольбу склонившись, покидала
Отца богов блистающий чертог,
Над черною землею в колеснице
Ты направляла быстрый свой полет,
И голуби крылатой вереницей
Ее влекли с заоблачных высот
И вдруг спускались; ты же, о святая,
С улыбкою бессмертной на устах
Ты говорила мне: зачем грустна я,
Зачем к тебе взываю я в слезах,
Что за безумье мной овладевает.
«Скажи, — ты вопрошала — не тая,
К кому стремишься, кто же огорчает
Тебя, Сапфо, любимица моя?
Он холоден? Так страстью загорится!
Отверг дары? Так принесет их сам!
Не целовал? Он скоро возвратится
И с силою прильнет к твоим устам»
Явись же вновь, явися мне богиня,
И тяжесть мук сними с души скорей,
И, что свершить пылает сердце ныне,
Будь в том сама союзницей моей!

Женщины за 27 веков не изменились ни на йоту.

В дымке-невидимке
Выплыл месяц вешний,
Цвет садовый дышит
Яблонью, черешней.
Так и льнет, целуя
Тайно и нескромно.
И тебе не грустно?
И тебе не томно?
Истерзался песней
Соловей без розы.
Плачет старый камень,
В пруд роняя слезы.
Уронила косы
Голова невольно.
И тебе не томно?
И тебе не больно?

Афанасий Афанасьевич Фет

ОЩУЩЕНИЕ ХОЛОДА

Утро было светлым, чистым, как кристалл.
Ты терять свою свободу не хотела.
Ждал тебя, на птиц смотрел и знал:
Предстоит страданье, что бы я ни сделал.

Мишель Уэльбек

С масленицей

Умирал марокканский сирокко,
Насыпая последний бурхан;
Загоралась звезда одиноко,
На восток уходил караван.
А мы пили и больше молчали
У костра при неверном огне,
Нам казалось, что нас вспоминали
И жалели в далекой стране,
Нам казалось: звенели мониста
За палаткой, где было темно...
И мы звали тогда гармониста
И полней наливали вино.
Он играл нам, — простой итальянец,
Что теперь мы забыты судьбой
И что каждый из нас иностранец,
Но навеки друг другу родной,
И никто нас уже не жалеет,
И родная страна далека,
И тоску нашу ветер развеет,
Как развеял вчера облака,
И у каждого путь одинаков
В этом выжженном Богом краю:
Беззаботная жизнь бивуаков,
Бесшабашная гибель в бою.
И мы с жизнью прощались заране
И Господь все грехи нам прощал...
Так играть, как играл Фабиани,
В Легионе никто не играл.

Николай Туроверов

В этот день в 1852 году Гоголь сжёг второй том «Мертвых душ» и умер через 10 дней.

.

Посреди небесных тел
Лик луны туманный,
Как он кругл и как он бел,
Точно блин с сметаной.

Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный.
Видно, там на небесах
Масленица вечно!

Михаил Лермонтов

Редьярд Киплинг. Заповедь
(перевод М. Лозинского)

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
He забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твоё же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен всё воссоздавать c основ.

Умей поставить в радостной надежде,
Ha карту всё, что накопил c трудом,
Bcё проиграть и нищим стать как прежде
И никогда не пожалеть o том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно всё пусто, всё сгорело
И только Воля говорит: «Иди!»

Останься прост, беседуя c царями,
Будь честен, говоря c толпой;
Будь прям и твёрд c врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются c тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье
Часов и дней неуловимый бег, —
Тогда весь мир ты примешь как владенье
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!

В оригинале стихотворение называется «Если» (If), но в переводе слова «если» нет.

Покраснела рябина,
Посинела вода.
Месяц, всадник унылый,
Уронил повода.
Снова выплыл из рощи
Синим лебедем мрак.
Чудотворные мощи
Он принёс на крылах.
Край ты, край мой, родимый,
Вечный пахарь и вой,
Словно Вольга под ивой,
Ты поник головой.
Встань, пришло исцеленье,
Навестил тебя Спас.
Лебединое пенье
Нежит радугу глаз.
Дня закатного жертва
Искупила весь грех.
Новой свежестью ветра
Пахнет зреющий снег
Но незримые дрожди
Всё теплей и теплей...
Помяну тебя в дождик
Я, Есенин Сергей.

"Вам не понять того, как я посмел так запросто убить людей" OGGSAY.

Эй аккуратней, на дороге
Ведь ты игноришь звуки,
испуганного Будды
Я избегаю (немодного) стайла твоего
Так что давай, я начинаю
по новой
Да потому что мы вне закона
Шугаем всех лохов
Ныряй в кусты, когда я на
дороге, вылезаю из ОКНА
Проезжающей машины
В руке магнум, я выбираю жертву
И с виду не нормальный
А я всего лишь парень
местный
Зарабатываю на жизнь вокалом
Вам не понять того, как я посмел
Так запросто убить людей (Х4)
Мне плевать на всякое фуфло
Ведь от него нет толку
Не трачу время попусту
Когда ствол на готове
С шумом, за тобой шел
"Да, чтобы тебя грохнуть!"
Время пришло
Но есть одно небольшое "но"
Я имею право
Тебе создавать траблы
Ты как на радаре
Сияешь лучами
А у меня ствол
И он явно не промажет
Вот тебе пример
Того как я посмел
(Так запросто убить людей)
Однажды он прорвался в
мой дом
Стащить мой ствол
Я крикнул "Эй, стой!"
Ты сынок, зря так, готовь
задницу
Сейчас ее поджарю, тебе
это не понравится
Вроде бы не должен был,
но все же стрельнул
(хахаха) замочил того медика
Так запросто убить людей
Вам не понять того, как я посмел
Так запросто убить людей (Х4)
Пройдет еще немало времени,
прежде чем я
Закончу одно из дел, те
что обязан
Зажечь так
Будто жгу косяк
Если ты не сломлен, остальное
Фигня
Тебя хочет убить за тачку,
какой то медик
Будешь ли изображать из
себя жертву?
Нет!
Думаю ты поступишь как
гангстер
А следом будет звук магнума
С шумом, за тобой шел
"Да, чтобы тебя грохнуть!"
Откуда ты знаешь где я
или был до этого?
Если ты сам там не был
и с какого я района?
Ты высоко, сидишь в большом
доме
А я здесь рискую собой
Ради ржавых тачек
Или легких бабок
Чтобы просто жить
Да иди оно все на фиг!
Вам не понять того, как я посмел
Так запросто убить людей (Х4)

Мы с тобою станем старше.
Загрустим. Начнём седеть.
На прудах на Патриарших
Не придётся нам сидеть.

Потолчём водицу в ступе,
Надоест, глядишь, толочь —
Потеснимся и уступим
Молодым скамью и ночь.

И усядется другая
На скамью твою, глядишь..
Но пока что, дорогая,
Ты, по-моему, сидишь?

И, насколько мне известно,
Я! — не кто-нибудь другой —
Занимаю рядом место
С этой самой дорогой.

Так пока блестит водица
И не занята скамья,
Помоги мне убедиться
В том, что эта ночь — моя!

И. Уткин

Волошин о России

Люблю тебя побежденной,
Поруганной и в пыли,
Таинственно осветленной
Всей красотой земли.

Люблю тебя в лике рабьем,
Когда в тишине полей
Причитаешь голосом бабьим
Над трупами сыновей.

Как сердце никнет и блещет,
Когда, связав по ногам,
Наотмашь хозяин хлещет
Тебя по кротким глазам.

Сильна ты нездешней мерой,
Нездешней страстью чиста,
Неутоленною верой
Твои запеклись уста.

Максимилиан Волошин:

В эту ночь я буду лампадой
В нежных твоих руках...
Не разбей, не дыши, не падай
На каменных ступенях.

Неси меня осторожней
Сквозь мрак твоего дворца,-
Станут биться тревожней,
Глуше наши сердца...

В пещере твоих ладоней -
Маленький огонек -
Я буду пылать иконней...
Не ты ли меня зажег?

Максимилиан Волошин о Крыме:

...В одно русло дождями сметены
И грубые обжиги неолита,
И скорлупа милетских тонких ваз,
И позвонки каких-то пришлых рас,
Чей облик стерт, а имя позабыто.
Сарматский меч и скифская стрела,
Ольвийский герб, слезница из стекла,
Татарский глёт зеленовато-бусый
Соседствуют с венецианской бусой.
А в кладке стен кордонного поста
Среди булыжников оцепенели
Узорная арабская плита
И угол византийской капители.
Каких последов в этой почве нет
Для археолога и нумизмата -
От римских блях и эллинских монет
До пуговицы русского солдата.

Вчера пообщался с местной поэтессой по Скайпу. Она поделилась своими мыслями​

(если тебе плохо и ты из за этого ноешь, оглянись назад и ты увидишь человека, которому ещё
гораздо хуже чем тебе и он невзирая на все невзгоды с поднятой головой идёт по жизни)
и впечатлениями об одном эпизоде случившимся в одном из недавних февральских дней:

Зинаида Долотовская​

Душа невольно заболела

Стоял февральский серый день,
Природа баловать устала.
Идти на рынок было лень,
Я в супермаркет забежала.

Погода - мрак и мелкий дождь-
Ну просто вывели из строя.
Как отогнать хандру мне прочь?
Ещё немного - и завою.

И вдруг навстречу, Боже мой,
Идёт бабулька с костылями.
В руке провизия с едой,
А на плечах- рюкзак с ремнями.

Мне стало стыдно за себя,
За тех, кто ноет без причины.
Кто прожигает время зря,
Считая в зеркале морщины.

За тех, кто недоволен всем,
Кто ропщет просто без умолку.
Кто ищет повод для проблем,
Не понимая, что в них толку.

Я за старушкой вслед пошла,
Ей свою помощь предложила.
Какие могут быть дела,
Я тут же за хандру забыла.

Шли медленно (куда спешить),
Она, стесняясь, повторяла,
Что может всё сама решить
И что ни капли не устала.

Врач двигаться ей прописал,
Теперь старается, как может.
Сын младший денежек прислал,
С шейкой бедра шутить не гоже.

А старшенький в земле лежит,
Уж скоро год, как схоронила.
Так время бешено летит,
Дай Бог для памятника силы.

-Этаж последний у меня,
Я потихоньку поднимаюсь.
Да вся разъехалась родня,
Но я пока сама справляюсь.

Жаль только зрение сдаёт,
И сердце иногда тревожит.
Сынок поди меня там ждёт,
А я за ним скучаю тоже.

Расставшись с нею у двери,
Душа невольно заболела.
Ты нас, родимая, прости,
Что мы живём так неумело.

Донбасс 28.02.2020​

Зима недаром злится,
Прошла ее пора —
Весна в окно стучится
И гонит со двора.

И все засуетилось,
Все нудит Зиму вон —
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.

Зима еще хлопочет
И на Весну ворчит.
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…

Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя…

Весне и горя мало:
Умылася в снегу,
И лишь румяней стала,
Наперекор врагу.

Тютчев

Тоже Федор Иванович Классика:

Подборка стихов нашего современника Евгения Лукина

Апостол Петр, спасаясь от креста,
три раза отрекался от Христа.
И все же ты Петра не презирай -
иначе он тебя не пустит в рай.


Нам демократия дала
свободу матерного слова.
Да и не надобно другого,
чтобы воспеть ее дела.


Приходило добро с кулаками,
вышибало четыре ребра.
Ковыляю, подпершись клюками
в те края, где поменьше добра.
Говорят, что за тем поворотом -
ни борьбы, ни разбитых оков.
И еще говорят, будто зло там
безо всяких тебе кулаков


Полистаешь наугад -
все расстрелы да застенки.
От Памира до Карпат
нет невыщербленной стенки.
Вот и думается мне:
до чего же я ничтожен,
если в этакой стране
до сих пор не уничтожен

того же автора

Карлу М.
И я бы стал лохмат и гениален,
женясь на баронессе фон Вестфален.


Пока демократию эту оттащат от пульта,
она наворочает трупов до уровня культа.


О величии идей
говорить пока не будем,
просто жалко мне людей,
что попали в лапы к людям.

Как-нибудь в конце концов
мы сведем концы с концами,
а пока что жаль отцов,
арестованных отцами.

Покривив печально рот,
так и ходишь криворотым:
мол, хороший был народ,
уничтоженный народом



Гляжу, от злобы костяной,
на то, что пройдено.
Пока я лаялся с женой,
погибла Родина.
Иду по городу - гляжу:
окопы веером.
Ну я ей, твари, покажу
сегодня вечером!



Горбачеву:
Все шло при нем наоборот,
и очень может быть,
что вздумай он споить народ
народ бы бросил пить.
Еще предположить рискну,
что в те же времена
затей он развалить страну -
окрепла бы страна.
Попробуй разорить дотла -
эх жили бы тогда!
Но Президент хотел добра.
Вот в том-то и беда.

"Мир громоздит такие горы зол!
Их вечный гнет над сердцем так тяжел!"
Но если б ты разрыл их! Сколько чудных,
Сияющих алмазов ты б нашел!

Омар Хайям

Игорь Иртеньев:

Как хорошо, что мы успели.
А ведь могли бы опоздать,
Как хорошо, что все не съели,
И даже было что поддать.

И что положено вручили,
И был к столу допущен всяк.
Как хорошо, что проскочили,
Могли б и мордой об косяк.



Игорь Иртеньев:

Кому-то эта фраза
Покажется пошла,
Но молодость, как фаза
Развития прошла,

Беспечные подруги
Давно минувших дней
Уже не столь упруги,
Чтоб не сказать сильней.

А те, что им на смену
Успели подрасти,
Такую ломят цену,
Что господи прости.



Игорь Иртеньев:

Она лежала на кровати,
Губу от страсти закусив,
А я стоял над ней в халате,
Ошеломительно красив.

Она мою пыталась шею
Руками жадными обнять,
Ей так хотелось быть моею.
И здесь я мог ее понять.

Игорь Иртеньев:
Будь я малость помоложе,
Я б с душою дорогой
Человекам трем по роже
Дал как минимум ногой.

Да как минимум пяти бы
Дал по роже бы рукой.
Так скажите мне спасибо
Что я старенький такой.



Игорь Иртеньев:
Стихи мои, простые с виду,
Просты на первый только взгляд
И не любому индивиду
Они о многом говорят.

Вот вы, к примеру бы, смогли бы
В один-единственный присест
Постичь их тайные изгибы
И чудом дышащий подтекст?

Да я и сам порой, не скрою,
Вдруг ощущаю перегрев
Всей мозговой своей корою,
Пред их загадкой замерев.

В них разом густо, разом пусто,
А иногда вообще никак,
Но всякий раз из них искусство
Свой подает товарный знак.

Идет в моем культурном слое
Неуправляемый процесс,
Формально связанный с землею,
Но одобряемый с небес.

Театральная сценка “Гроссмейстер на шахматном шоу”
(слегка сокращенный вариант)

Ведущий:
Мы начинаем шоу “Звезды шахмат”.
Гроссмейстер, что у нас в гостях,
Расскажет о турнире претендентов
В шахматных коротких новостях.

Гроссмейстер:
Всем зрителям турнира добрый день!
И рассказать, конечно, мне не лень.
Как комментатор покорил я
Известности последнюю ступень.

Ведущий:
Расскажите нам, пожалуй, о китайце,
Что путь свой начинал с турниров поднебесной.
Уже не юн, но тактик он прекрасный.
Фанаты отзывались о нем лестно.
Он брал и Синкфилд Кап и Гран Чесс тур.
В Гран-при Москвы его успех закономерен.
Напомните, как кстати звать его?

Гроссмейстер:
Эммм. Возможно Дин Лижень, но я реально не уверен.

Ведущий:
Ну что ж, тогда давайте сменим тему круто.
Поговорим о популярности дебютов.
Вот помню я, что вы дебют разменный
Неоднократно скверным словом поминали.
Ходили белые с е2 на е4.
И дальше по испанской партии играли.
Где прям с дебюта ферзь был и разменян.
И что-то не припомню, как его?

Гроссмейстер:
ЭЭЭ. Берлинская защита? Но я реально не уверен.

Ведущий:
Да что ж такое? Как же так! Предела нету возмущенью!
И как вы говорите так без капельки смущения!
Но к счастью, время шоу подошло к концу.
И за участие я все же вас благодарю.
Позвольте, последний все-таки задать вопрос
Не то чтобы всерьез.
Но наше шоу ведь и так - сплошной курьез.
Так что в разнос, идем в разнос!
Напомните-ка, сударь,
Которая фигура в углу доски стоит,
А путь ее всегда прямолинеен.
Так кто же это, кто?

Гроссмейстер:
Ладья!

Ведущий:
Возможно?

Гроссмейстер:
-Нет, уверен!

Посвящается всем гроссмейстерам, желающим прокомментировать турнир претендентов 2020

.

Николай Гумилев

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали Словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро, и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только Слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что Слово это Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества,
И, как пчелы в улье омертвелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

Николай Гумилев

Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвертый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага.

Николай Гумилев

Это было не раз, это будет не раз
В нашей битве глухой и упорной:
Как всегда, от меня ты теперь отреклась,
Завтра, знаю, вернёшься покорной.

Но зато не дивись, мой враждующий друг,
Враг мой, схваченный тёмной любовью,
Если стоны любви будут стонами мук,
Поцелуи — окрашены кровью.

Пахнет кашею прогорклой
от Никитской до Тверской.
Из народа бы, как Горький -
да в народ бы, как Толстой!

Путь каменьями усеян.
Наплевать, в конце концов.
Эх, напиться б, как Есенин -
похмелиться б, как Рубцов!

Сергей Чупаленков

Из палатки вышла дева
В васильковой нежной тоге,
Подошла к воде, как кошка,
Омочила томно ноги
И медлительным движеньем
Тогу сбросила на гравий, -
Я не видел в мире жеста
Грациозней и лукавей!

Описать её фигуру -
Надо б красок сорок вёдер...
Даже чайки изумились
Форме рук её и бедер...
Человеку же казалось,
Будто пьяный фавн украдкой
Водит медленно по сердцу
Теплой барxатной перчаткой.

Наблюдая xладнокровно
Сквозь камыш за этим дивом,
Я затягивался трубкой
В размышлении ленивом:
Пляж безлюден, как Саxара, -
Для кого ж сиё творенье
Принимает в море позы
Высочайшего давленья?

И ответило мне солнце:
"Ты дурак! В яру безвестном
Мальва цвет свой раскрывает
С бескорыстием чудесным...
В этой щедрости извечной
Смысл божественного свитка...
Так и девушки, мой милый,
Грациозны от избытка".

Я зевнул и усмеxнулся...
Так и есть: из-за палатки
Вышел xлыщ в трико гранатном,
Вскинул острые лопатки.
И ему навстречу дева
Приняла такую позу,
Что из трубки, поперxнувшись,
Я глотнул двойную дозу...

Саша Чёрный