Книги, которые мы выбираем

Опять Мураками прокатили. Америка не получала Нобеля по литературе лет двадцать, уже пора. Решили постоять рядом с символом 60-х. Формулировка:
«за создание новых поэтических выражений в великой американской песенной традиции».
И не поспоришь ведь.

—- добавлено: 23 окт 2016, опубликовано: 23 окт 2016 —-

А в том году получила белоруска за документальный цикл, тоже не вполне литература. Раньше была мода на поэтов в эмиграции ( начиная с Бродского), неужели закончились? А последний лауреат, которого я читал - Жозе Сармаго. Дальше - темный лес.

Некоторые говорят, что Дилан лучше, чем какой-нибудь "классик" мумбаюмбской литературы из дремучей Африки...
Явно, что нашим (российским) ничего не дадут - по политич.мотивам.
Западноевропейским не совсем дряхлого возраста, еще пишущим - тоже вряд ли дадут, по той причине, что: "Вы пишите пока еще пишется, будет вам годика 82, тогда дадим - по совокупности".
Не исключаю, что могут дать за отъявленную русофобию - поляку или укру, если уж очень гадкое дерьмецо красивой кучкой выделают.

Э, а ваши(российские) мирового уровня существуют?

А что значит это "мировой уровень"?
Это ведь вопрос субъективной оценки. А значит, где два литкритика - там три мнения
На мой взгляд, достойные русаки-пейсатели есть.

Кто? Фантасты есть, но до лучших западных фантастов им всем(кроме Лукина) как до Луны. С просто писателями совсем беда. Вот вы можете назвать имя и сказать - вот Васе я бы дал нобелевку.

Нобелевка - это "что-то особеннова"..... хотя бы раньше была.
А ведь есть куча литературных премий, и их ведь каждый год присваивают. И русским писателям - тоже.
Мне непонятно, почему вы, Scaramuccia, отказываете в возможности русским взять нобелевку? Чем они хуже датчан, румын, португалов... и прочих всяких шведов?
Я конкретные фамилии специально не называю... но уж всяко - полно у нас писателей посильнее Алексиевич...

Это точно!
После Алексиевич планка так низко упала, что через нее целая когорта российских писателей может перевалить...

Тем что у них нет сильных писателей - мировые литературные премии русские, как я понимаю, берут также часто как российские футболисты выигрывают чемпионат мира.

А вы сами-то за кого болеете (в литспорте)?

Боб Дилан, названный нобелевским лауреатом по литературе 13 октября 2016 года, до сих пор никак не прокомментировал своё награждение. Как передаёт The Guardian, музыкант пока не выходил на связь с комитетом премии.- Сейчас мы уже ничего не делаем. Я звонила и отправляла электронные письма его ближайшему сотруднику, получая от него весьма дружелюбные ответы. На данный момент этого вполне достаточно, — заявила в интервью местной радиостанции постоянный секретарь комитета Сара Даниус.Ранее сообщалось, что она не смогла поговорить с музыкантом сразу же после решения жюри, поскольку тот отдыхал перед концертом и не взял трубку. Секретарь отметила, что совершенно не беспокоится из-за молчания Дилана и уверена, что он появится на церемонии вручения премии.- Если он не захочет приходить, то не придёт. В любом случае в честь него состоится большое торжество, — сказала Даниус.Церемония награждения и торжественный банкет состоятся в Стокгольме 10 декабря. В ходе мероприятия каждому из лауреатов вручат медаль Нобеля, нобелевский диплом и подтверждающее получение премии письмо от короля Швеции Карла XVI Густава.

Красава. Сам Дилан ложил на шведов. Ну не любитель пафоса.

В литспорте следует болеть только за себя. Если бы Нобеля вручал Щекотун, премия досталась бы писателю со скучной русской фамилией Иванов.

Как патриот болею за Австралию. Читаю же, в основном, американцев.

Как ловелас, болею ***ом. Читаю же про презервативы, в основном, в больницах

https://news.rambler.ru/kinomusic/35130554-dilan-prokommentiroval-poluchenie-nobelevskoy-premii/
ваши данные устарели

Иванов не выходил на связь?

кто такой? с кем и почему на связь?

как раз вчера, когда показывали по тв 12 стульев я подумал, вот какие раньше были писатели толковые, написали: республика шкид, зеленый фургон, 12 стульев...и это только малая толика. сейчас ни пейсателей толковых, ни музыкантов, раньше каждые 5 лет был какой-то культовый музыкант и не один: Окуджава, Высоцкий, Цой, Шевчук, БГ, Макаревич и т.д. а современная эпоха останется эпохой пустоты и безвременья, эпохой Тимати, Лукьяненко и Донцовой. полная деградация в искусстве.

А скоро с такими правителями (типа мужикобабы Голодец) молодежь ваще не будет в состоянии прочитать что-либо длиннее смс-ки за раз... И зачем тогда ваще пейсатели? Ну, если их тиражи 500 или 1000 экз. - наверно, в стране еще есть тыщонка-другая читателей, состоятельных настолько, чтоб купить новую книжонку "расейскаво пейсателя"...

Тот, что глобус пропил. Еще одну вещь - Блуда и МУДО - перечитал и знаю близко к тексту. Но я не правнук Нобеля и не шведский академик.

—- добавлено: 30 окт 2016 —-

А что вы хотели буков только33, а нот семь, как ни складывай - получится вторично.

ну хорошая книга -сценарий к фильму, можно хорошие грОши зароблять.

Ну, сценарии-то пишут сценаристы. Сценаристы и пейсатели - две большие разницы. Их даже в разных вузах учат

лучшие фильмы сняты по книгам. та что гарри потера написана олигархом стала.

А когда эта планка была высока? В отличие от рекордов, выразить значение писателя в метрах или секундах невозможно, да и норм, как для выполнения гроссмейстера, не существует. Если бы в Шведской академии поставили цель создать престижную премию, то географическое распределение лауреатов было бы более равномерным. В первое десятилетие прошлого века жили классики Лев Николаевич Толстой и Марк Твен, однако награды получили:

• датский историк Теодор Моммзен (1902), за ним датчане Карл Гьеллеруп, Хенрик Понтоппидан, Сигрид Унсет, Вильхельм Йенсен;
• норвежский директор театра Бьёрнстьерне Бьёрнсон (1903);
• шведская собирательница фольклора Сельма Лагерлёф (1909), за ней шведы Карл Хейденстам, Эрик Карлфельдт, Пер Лагерквист, Харри Мартинсон, Эйвинд Юнсон, Тумас Транстрёмер.

Из всей этой замечательной скандинавской компании, включая исландца Халлдора Лакснесса, заметное влияние на литературу ХХ века оказал лишь драматург Генрик Ибсен, но он как раз премию и не получил. Поразительно, но три кита модерна - Марсель Пруст, Джеймс Джойс и Франц Кафка, даже не номинировались на Нобеля. Относительно последнего у комитета есть понятное оправдание, но Пруст, и особенно Джойс... Где-то здесь премия потеряла остатки авторитета, если таковые имелись в наличии. Кстати, насчет кинематографа и сценариев - интересно увидеть экранизацию "Поминок по Финнегану". Заметим, что гламурное отрицание модерна началось с постмодерниста Хорхе Луиса Борхеса, его, конечно, также нет в списках лауреатов.

P.S. Решил немного расширить сообщение. Как думаете, кого выдвинули на Нобелевскую премию президент Императорской Академии наук великой князь Константин и Императорская Академия изящных искусств Санкт-Петербурга в 1903 году? А.П. Чехова за пьесу в четырёх действиях "Вишнёвый сад"? Отнюдь нет, номинант - Carl Friedrich Glasenapp, за биографию Рихарда Вагнера. Очевидно, что в то время к премии было соответствующее отношение - как к поддержке провинциалов и нацменов. Отсюда награды полякам Генрику Сенкевичу и Владиславу Реймонту, впоследствии - финну Франсу Силланпяя.

Разумеется, ни Глазенап, ни поляки особой роли в развитии литературы не играли. Их статус приблизительно соответствовал членам различных комитетов при Литфонде - переводчикам, критикам, публицистам, сценаристам. В эту канву отлично укладываются мемуары Черчилля (1953), Альбер Камю (1957), упомянутая Алексиевич (2015). "Малая земля" могла бы претендовать на отличие, но она и без Стокгольма получила признание. Если же говорить о серьезной русскоязычной прозе, то весь ХХ век определен ровесниками Борхеса и Кавабаты. Итак, на сто лет младше Пушкина:

• Андрей Платонов,
• Владимир Набоков,
• Леонид Леонов.

Совершенно различные традиции, конечно. Вряд ли можно сравнивать между собой.

Котлован только читал. До слез. Сильно и мощно.

Однако Льву Николаевичу хотели нобелевку дать, но он вежливо отказался, по-моему из-за источника денег (динамит).

Я как-то составил коллаж из двух произведений (повесть Платонова и рассказ Набокова). Получилось очень органично. Неожиданно. Рукопись утеряна, конечно, но для родного форума постараюсь восстановить.

Похоже, в начале века упор делали именно на скандинавов! (Местничество голимое! )
Но, справедливости ради, тогда у них (шведов, норвегов) действительно был их маленький "золотой век" культуры и литературы. После чего - решительный спад (и окончательный?)

—- добавлено: 31 окт 2016, опубликовано: 31 окт 2016 —-

В общем, нобелевка по литературе - это какое-то недоразумение!
То же самое - их премия мира.
А может, и остальные - тоже фигня? Мы-то думаем: "Ооо! Ух ты! Метры, корифеи!", а настоящие ученые (физики, химики, биологи, ...) только плюются с досады...

Не знаю за химиков-физиков (про Перельмана только слышал), но по экономике - чистая идеология и пропаганда.

Читаем в Википедии:

ну и что дальше?такой сценарист просто делает краткое описание каждой сцены. сама книга дробится на сцены. работа не пыльная. думаю каждый второй на нашем форуме справится. а вот сам сюжет написала Роулинг, она и огромные деньги получила за то что продала права на экранизацию.

—- добавлено: 2 ноя 2016 —-

https://ru.wikipedia.org/wiki/Роулинг,_Джоан

Camon14, хороших сценаристов немного, как и хороших писателей. Конечно, на сем форуме вряд ли кто сделает хороший сценарий. Не надо обманываться, и других обманывать (а то ломанутся шахматисты-разрядники на киностудии и телестудии сценарии писать, да и обломаются на ступенях сих "храмов искусства", получат такой "ход конем по голове", что все дебюты, пожалуй, позабудут...)
Что до Роулинг - тиражи у нее большие, на языков много перевели - опять тиражи. Права на экранизацию, да и, возможно, какой-то процент от сборовза кино - тоже большие деньги. Но великий ли она писатель? Неясный вопрос, отнюдь пока неясный... А еще я читал, что в ее раскрутке были весьма заинтересованы масонские круги разных стран. А они свое дело туго знают, у них везде свои длинные лапы, да и бабла у них поболе, чем у всех шахматных федераций, вместе взятых...

одно дело сюжет придумать свой и написать сценарий по нему, и совсем другое дело разбить на сцены уже готовый сюжет, я говорил именно о последних. некоторые сценаристы вообще не утруждают себя и фильм практически ничем не отличается от книги.

—- добавлено: 2 ноя 2016, опубликовано: 2 ноя 2016 —-

если бы ни кино, о ней может быть и в РФ не знали. кино на много прибыльнее книг. счас билет в кино стоит 300-600р. посмотрел -считай что книгу купил.

—- добавлено: 2 ноя 2016 —-

ну для меня она точно не писатель. книги ее больше на шизофрению смахивают.

Все-таки, надо быть точным: фильмы появлялись на неск. лет позже книг (и даже переводов). Переводы, кстати, делали многие. Были т.н. народные переводы - коллективное творчество. Росменовские книжки появились опять же позже, да и многие считают этот перевод плохоньким...

ну и что. я до выхода кино знать не знал о книге "Властелин колец". сейчас в век пиратства, электронных книг, книги не приносят такого дохода как раньше, и читают сейчас уже не так как раньше.
Лукьяненко только благодаря фильму "Ночной дозор" прославился.

Я знаю как минимум одного.
Уже сколько лет прошло, а я до сих пор помню опусы в Компьютерре...

В каких годах это было? Наверно, в домагнусову эру? А воще, люди меняются: крепкие перворазрядники превращаются в обиженных на "этих дебилов" шахматных репетиторов за 400 р. в час...

Оч. познавательно о лит.кухне. "На панели". Д.Рубина.

В молодости, по причине крайней бедности и некоторых изнуряющих обстоятельств, мне пришлось пойти на панель.
Собственно, это была литературная панель, но особой разницы я тут не вижу. В кругу литераторов этот заработок называется «литрабством», и ни один знакомый мне литератор не избежал этой страшной участи.
Необходимо отметить немаловажное обстоятельство: дело происходило в советском Узбекистане, в период наивысшего расцвета «национальной по форме».
На узбекскую литературу работали три-четыре человека .Эти семижильные рабочие лошади обслуживали легион литературных аксакалов.
Изрядную часть узбекской прозы писала, извините, я.
На одном из литературных семинаров ко мне подвалил зыбкой походкой подвыпивший классик, и в порыве откровенности пожаловался, что переводчики не доносят его стихов до читателей. Плохо переводят, сволочи. Поэтому он сам написал стих. По-русски.
-Читай! – предложила я заинтересованно.
Классик сфокусировал взгляд и профессионально выпевая строчки, разрубая рукою в воздухе размер, продекламировал:
Ти - любов моя, ти - свет моя!
Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит!
Речах несмелая, ласках умелая,
Походка нешумная...умная-умная!
Я хочу с тобой бит, я хочу с тобой жит.
Ти -любов моя, ти - свет моя...

-Замечательно! – похвалила я. – Публикуй.
Но классик, видимо, почуял недоброе в моей усмехающейся физиономии.
-Нет, Динкя-хон! – он схватил меня за рукав. - Ти правда скажи, ти чесна скажи: недостаткя есть?
-Есть один недостаток, – сказала я честно: - По-русски «в ласках умелая» называется «б...ь».
-Какой сложни русски язык! – схватился он за голову.
Эта невинная шалость не прошла для меня даром. Через несколько дней меня вызвал к себе секретарь Союза писателей, выдающийся классик узбекской литературы, хотя и неграмотный человек. Когда-то в далекой молодости он выпасал скот на пастбищах в горах Чимгана и недурно играл на рубабе, даже получил приз на районном конкурсе народных дарований. Собственно, с этого конкурса все и началось, а закончилось шестнадцатитомным собранием сочинений в тисненом золотом переплете.
В кабинете секретаря союза сидел также мой давешний классик. На столе лежала пухлая папка, при виде которой я насторожилась.
-Ми силедим за тивой творчества, - начал бывший пастух с улыбкой визиря. - Решений ест: поручений тебе дат. Балшой роман ест, видающийся.
Мне страшно не хотелось приниматься за строительство очередной египетской пирамиды.
-Большой рахмат, Сагдулла-ака, - сказала я. – Большой, большой рахмат...Очень горда таким важным поручением...Хотя, совсем болею, вот...Печень... почки... Легкие... Желудок...
-Путевкя санаторий дадим! – перебил меня секретарь союза. – Бери рукопис. Лечис, перводи.
-Желчный пузырь, - пробовала сопротивляться я, - прямая кишка, предстательная же...
-Э! Лючши санаторий поедешь! – поморщился секретарь союза. – Дыва месяс - должен перевести...Вот Абидулла тебя вибрал, хароший характеристик имеешь, зачем много говоришь, а?..
Абидулла, трезвый на сей раз, курил дорогие импортные сигареты и важно кивал. Он приходился зятем секретарю союза.
-К сожалению, Сагдулла-ака...
-Э, слюшай! – улыбка доброго визиря спала с лица секретаря союза. – Ти - пирозаик, да? Кинига свой хочеш издават, да? Союз писателей туда-сюда поступат, литфонд-митфонд член имет, а? Зачем отношений портиш? Болшой советский литература надо вместы делат!
Он сделал отсылающий жест кистью руки, подобно тому, как восточный владыка дает знак телохранителям уволочь жертву. Абидулла подскочил, вложил папку в мои слабеющие руки и поволок меня из кабинета, на ходу приговаривая:
-Динкя-хон, ти старасса, красива пиши. Я за эта роман государственный премий получу в област литература!
Он впихнул меня в такси, сунул водителю трешку и помахал рукой:
-Денги мал-мал получишь, Союз писателей принимат буду, благодарныст буду делат. Пиши!
Тут же, в такси, развязав тесемочки папки, я пробежала глазами первую страницу подстрочника: «Солнце взошло на лазурный небо, Зулфия встал в огороде редиска копать, его девичье сердце трепещет от любви...»
Я читала и постепенно успокаивалась. Все это было привычным и нестрашным, переводилось с закрытыми глазами и левой ногою. То есть предыдущий абзац в моем окончательном переводе выглядел бы примерно так: «Едва солнце тронуло рассветную гладь неба, Зульфия открыла глаза с тревожно бьющимся сердцем - сегодня решалась ее судьба...» - ну и прочая бодяга на протяжении четырехсот страниц.
«Да ладно, - подумала я, - в конце концов, подзаработаю. Ну, Зульфия, ну,
копает редиску! Да черт с ней, пусть копает на государственную премию, мир от этого не перевернется!»
Я листнула подстрочник дальше страниц на тридцать и насторожилась – у колхозной героини Зульфии появилась откуда-то русская шаль с кистями и вышитые туфельки, хотя по социальному статусу и погодным условиям ей полагалось шастать в калошах на босу ногу. Заподозрив нехорошее, я стала листать подряд, и – волосы зашевелились на моей голове: посреди нормального подстрочечного бреда перед моими глазами поплыли вдруг целые страницы прекрасной русской прозы, мучительно знакомой по стилю!

—- добавлено: 4 дек 2016 —-

Часть 2

Дома я немедленно позвонила приятелю-филологу, человеку образованному, умному и циничному, и в смятении скороговоркой выложила ситуацию.
Он помолчал, похмыкал.
-Как ты думаешь, по стилю что это?
-Середина девятнадцатого. Может, Погорельский может, Лермонтов.
-Прочти-ка пару абзацев!
Я прочла то место, где колхозная героиня Зульфия на страстном свидании за гумном изъяснялась герою на пленительном литературном языке.
-Стоп, все ясно! – сказал мой образованный приятель-филолог.- Это Лермонтов, «Вадим», неоконченная проза. Твой Абидулла драл с него целыми страницами, как сукин сын... - он тяжело вздохнул и проговорил: - Ну, что ж...так нам и надо. Будешь переводить.
-Я?! Переводить?! Да что ты несешь! Да я устрою ему грандиозный литературный скандал, его вышвырнут из Союза писателей!
Мой приятель сказал жалеючи:
-Дура, вышвырнут – причем отовсюду – тебя. Тебя, понимаешь? Из квартиры, из поликлиники, из химчистки, из общества Красного Креста и защиты животных...из жизни!..Убогая, ты не представляешь, с кем имеешь дело...
-Как же мне быть? – упавшим голосом спросила я.
-Переводить.
-Кого?! Лермонтова?!
-Его, родимого.
-Ты с ума сошел...С какого на какой?
-С русского на советский, – жестко проговорил мой умный приятель и повесил трубку.
Горе объяло мою душу. Дней пять я не могла приняться за дело, все крутилась вокруг проклятой стопки листов. Наконец, задушив в себе брезгливость и чувство человеческого достоинства, принялась за это грязное дело.
Немыслимые трудности встали на моем пути. В сюжете романа следовало объединить восстание крестьян против зверя-помещика, под предводительством бывшего Вадима, а ныне возлюбленного Зульфии, Ахмеда, и колхозное собрание, где Зульфию премировали телевизором как лучшего бригадира овощеводческой бригады.
К тому же дура Зульфия называла Ахмеда «сударь мой», крестила его к месту и не к месту и, как истинно правоверная мусульманка, восклицала то и дело: «Господи Иисусе!», а на другой странице кричала посреди дивной лермонтовской прозы: «Вай-дод! Он приподнял край чадры и увидел мое лицо!»
Днем я, как зловещий хирург, закатав рукава, проделывала над недоношенной Зульфией ряд тончайших пластических операций, а ночью...ночью меня навещал неумолимый Михаил Юрьевич и тяжело смотрел в мою озябшую душонку печальными черными глазами.
Наконец я поставила точку. Честь Зульфии была спасена, зато моя тихо подвывала, как ошпаренная кошка.
Мой приятель-филолог прочел этот бесстыдный опус, похмыкал и посоветовал:
-Закончи фразой «занималась заря!»
-Пошел к черту!
-Почему? – удивился он. - Так даже интересней. Все равно ведь получишь за этот роман государственную премию.
Он посмотрел на меня внимательно, и, вероятно, мой несчастный вид разжалобил его по-настоящему.
-Слушай, – сказал он, - не бери денег за эту срамоту. Тебе сразу полегчает. И вообще – смойся куда-нибудь месяца на два. Отдохни. Готов одолжить пару сотен. Отдашь, когда сможешь.
Это был хороший совет хорошего друга. Я так и сделала. Рукопись романа послала в Союз писателей ценной бандеролью, и уже через три дня мы с сыном шлепали босиком по песчаному берегу Иссык-Куля, красивейшего из озер в мире.

А вскоре начался тот самый Большой «перевертуц», который в стране еще называли «перестройкой», в результате которого все выдающиеся аксакалы из одного узбекского клана вынуждены были уступить места аксакалам из другого влиятельного клана. Так что наш с Лермонтовым роман не успел получить государственную премию и даже, к моему огромному облегчению, не успел выйти в свет.
Какая там премия, когда выяснилось, что бывший секретарь Союза писателей, выдающийся классик узбекской литературы и тесть моего Абидуллы, многие годы возглавлял крупнейшую скотоводческую мафию, перегонявшую баранов в Китай. То есть до известной степени не порвал со своей первой профессией.
Но это совсем, совсем уже другая история. Будет время – расскажу.