Стихи, которые мы читаем

Кто-нибудь недовольно скажет: "Стихотворных тем и так достаточно много, зачем создавать еще одну?" Но я думаю, эта тема не будет лишней. Здесь предлагаю делиться стихами известных (и не очень) поэтов, которые вам нравятся.

Виктор Гончаров

"Мне ворон черный смерти не пророчил..."

Мне ворон черный смерти не пророчил,
Но ночь была,
И я упал в бою.
Свинцовых пуль трассирующий росчерк
Окончил биографию мою.
Сквозь грудь прошли
Расплавленные пули.
Последний стон зажав тисками скул,
Я чувствовал, как веки затянули
Открытую солдатскую тоску,
И как закат, отброшенный за хаты,
Швырнул в глаза кровавые круги,
И как с меня угрюмые солдаты
Неосторожно сняли сапоги...
Но я друзей не оскорбил упреком.
Мне все равно. Мне не топтать дорог.
А им - вперед. А им в бою жестоком
Не обойтись без кирзовых сапог.

1944

Вот это понравилось. Павел Коган (1918-1942)

Я, наверно, родился поздно
Или рано.
Мне — не понять.
Эти слишком домашние звезды
Не тревожат меня, не манят.
Не разбить им и не нарушить
Надоевшей своей синевой,
Устоявшийся на равнодушии,
Утомительный мой покой.
Отмахнусь.
На простор. На улицу.
Что же делать —
Гостить так гостить.
Надо быть молодцом,
Не сутулиться,
Не печалиться, не грустить.
Шутки, что ли? Ну что же, вроде них.
Только кто мне расскажет про то,
Как мне быть без друзей и родины
Перед этою пустотой?
Губы дрогнут. Но, крепко сжавши их,
Я нагнуся, шагну, засвищу.
От тоски, от обиды, от ржавчины
Чуть-чуть голову опущу.
И пойду, чтоб вдыхать этот воздух,
Чтоб метаться и тосковать.
Я, наверно, родился поздно
Или рано. Мне не понять.

1935 год.

Хочется по травам разгадать
Неприметность каменистой тверди
Хочется совсем не умирать
Или просто обрести бессмертье

Разбросать себя по сторонам
Или тихий ветер в поле слушать
И смотреть как летают души
Посылая взгляд печальный нам

Иней серебристый со стекла
Соскоблю и выплавлю колечко
Половина жизни утекла
Половина прожита беспечна

Окажусь ли я в конце пути
Или снова ждет меня дорога
И не спешно обретая Бога
Предстоит и дальше мне идти

Капелька-слезинка на меня
Уронилась обрекла быть первым
Из последних сил хотел понять
От чего прощенье дарят вербы

Да вертелся маленький волчок
Опрокинулся наполнив звоном
Дом в котором по углам иконы
Дом в котором стены кирпичем...

А.В.Шляков (Тюменский поэт и музыкант...)

Павел Коган

"Тигр в зоопарке"

Ромбическая лепка мускула
И бронза - дьявол или идол,
И глаза острого и узкого
Неповторимая обида.
Древней Китая или Греции,
Древней искусства и эротики,
Такая бешеная грация
В неповторимом повороте.
Когда, сопя и чертыхаясь,
Бог тварей в мир пустил бездонный,
Он сам создал себя из хаоса,
Минуя божии ладони.
Но человек - созданье божие -
Пустое отраженье бога
Свалил на землю и стреножил,
Рукой уверенно потрогал.
Какой вольнолюбивой яростью
Его бросает в стены ящика,
Как никнет он, как жалко старится
При виде сторожа кормящего,
Как в нем неповторимо спаяны
Густая ярость с примиренностью.
Он низведенный и охаянный,
Но бог по древней одаренности.
Мы вышли. Вечер был соломенный,
Ты шел уверенным прохожим,
Но было что-то в жесте сломанном
На тигра пленного похожим.

Бросил кости на удачу
Толи нечет, то ли чет
За окном весна как кляча
Вдоль по улице течет
Толь смеется то ли плачет
Не в счет

Утащила покрывало
Не согретая Земля
В наготе затосковала
Детям хочется гулять
От Зимы они устали,
Опять...

Полуночники на кухне
Отвыкают ото сна
Станет вновь тепло и сухо
Жизнь становится ясна
На деревьях почки пухнут
Весна.....

А.В.Шляков

Это стихотворение Федора Тютчева меня потрясает до глубины души. Жизнь всегда торжествует, и ей нет дела до чьих-то мелких потерь.

И гроб опущен уж в могилу,
И все столпилося вокруг...
Толкутся, дышат через силу,
Спирает грудь тлетворный дух...

И над могилою раскрытой,
В возглавии, где гроб стоит,
Ученый пастор, сановитый,
Речь погребальную гласит...

Вещает бренность человечью,
Грехопаденье, кровь Христа...
И умною, пристойной речью
Толпа различно занята...

А небо так нетленно-чисто,
Так беспредельно над землей...
И птицы реют голосисто
В воздушной бездне голубой...

Локомотив, у Вас хороший вкус, Тютчева и Когана тоже люблю, но раз зашла такая "пьянка", то начну с одного из любимейших стихотворений у Тютчева:
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.

Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.

И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду божью
Людская кривда к бою не звала!..

И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова –
Всё поднялось и всё грозит тебе,

О край родной! такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней...
Велико, знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!

Начало августа 1863

Для Друга Лю...

Капелька дрожит,
Вот, вот с реснички упадет
Так хотелось жить
И знать,что кто-нибудь поймет

О, как бы только не спугнуть
Того, кто собираясь в путь
Верил. Просто.
Мерил. Версты.

Своею детскою душой
Обогревал весь мир большой
Чтоб людям стало хорошо.....
Просто...........

Двери не скрипят
Так одиночество хронят
Может быть все спят
А может кто-то ждет меня

И ни того там и не другого
А лишь бы я сказал им слово
Здравствуй
Видишь
Звезды
Гасныт

И мы увидели в тот миг
Что лучик, Солнца к нам проник
А мир огромен и велик....
К Счасьтю........
К Счасьтью.....
А.В.Шляков

vasa,

Могу я предположить, что Гарри Ильич - Ваш отец?

Оригинально похвалил собственный вкус

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.

До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,-
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.

(С.Есенин)

Новогодненькое...

Как по горке, сверху в низ
Утопающий в снежинках
Мчался год китайских крыс
На игрушечных машинках

Опрокинулся потом,
Улыбнулся виновато
Бородой из белой ваты
Белозубым, пьяным ртом

Нас дурачат облака
Что на молоко похожи
Их котенок полокать
Хочет, но достать не может

Излизав десяток льдин
Понимает, что обманут
Но его все время манит
Белизна немых вершин

Я на утро расскажу
Кто рисует на окошке
А за ним морозно, жуть
В лапы морду прячет кошка

И веселье не пройдет
Как похмелье не проходит
И одет не по погоде
Странный этот Новый Год...

А.В.Шляков

До жути напомнило Пастернака, из стихов Доктора Живаго.

Вася почему-то не указал, что это знаменитое стихотворение Бродского называется
"Рождественская звезда". Предновогоднее, можно сказать, о чем и дата написания говорит.

—- добавлено: 30 дек 2017, опубликовано: 30 дек 2017 —-

И еще одно предновогоднее по дате написания, от энтомолога и шахматиста:

Шекспир

Среди вельмож времен Елизаветы
и ты блистал, чтил пышные заветы,
и круг брыжей, атласным серебром
обтянутая ляжка, клин бородки —
все было, как у всех… Так в плащ короткий
божественный запахивался гром.

Надменно-чужд тревоге театральной,
ты отстранил легко и беспечально
в сухой венок свивающийся лавр
и скрыл навек чудовищный свой гений
под маскою, но гул твоих видений
остался нам: венецианский мавр
и скорбь его; лицо Фальстафа — вымя
с наклеенными усиками; Лир
бушующий… Ты здесь, ты жив, — но имя,
но облик свой, обманывая мир,
ты потопил в тебе любезной Лете.
И то сказать: труды твои привык
подписывать — за плату — ростовщик,
тот Вилль Шекспир, что "Тень" играл в "Гамлете",
жил в кабаках и умер, не успев
переварить кабанью головизну…

Дышал фрегат, ты покидал отчизну.
Италию ты видел. Нараспев
звал женский голос сквозь узор железа,
звал на балкон высокого инглеза,
томимого лимонною луной
на улицах Вероны. Мне охота
воображать, что, может быть, смешной
и ласковый создатель Дон Кихота
беседовал с тобою — невзначай,
пока меняли лошадей, — и, верно,
был вечер синь. В колодце, за таверной,
ведро звенело чисто… Отвечай,
кого любил? Откройся, в чьих записках
ты упомянут мельком? Мало ль низких,
ничтожных душ оставили свой след —
каких имен не сыщешь у Брантома!
Откройся, бог ямбического грома,
стоустый и немыслимый поэт!

Нет! В должный час, когда почуял — гонит
тебя Господь из жизни, — вспоминал
ты рукописи тайные и знал,
что твоего величия не тронет
молвы мирской бесстыдное клеймо,
что навсегда в пыли столетий зыбкой
пребудешь ты безликим, как само
бессмертие… И вдаль ушел с улыбкой.

Владимир Набоков
Декабрь 1924

Прощай, свидетель падшей славы,
Петровский замок. Ну! не стой,
Пошел! Уже столпы заставы
Белеют: вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.

И гениальный момент про "бухарцев" из передачи "Орел и решка" 20:39

Лев Ошанин
Тиэтта (наука)

Вьюга бьётся в окно, задыхается в белом сверканье,
Он не слышит, привычный к бессонному свисту ветров,
Он склонился над картой полярного края, и камни
Всех расцветок любовно глядят на него со столов.

Он один. Он с камнями. Он знает на вкус и на ощупь
Каждый атом земли, камни гор и глухие пески.
Эта карта — шагов его медленных площадь.
Это пыль минералов легла сединой на виски.

Он встает и берет молодыми большими руками
Самый крайний невзрачный коричневый камень.

Вспыхнет камень на миг под стеклом микроскопа, и резче
Серебристые блики узор на него нанесут.
(Над обрывистым цирком горы белокурый разведчик
Молотком отбивал неизвестный металл на весу.

И упал с перетертой веревкой, оборванной ветром,
И коричневый камень зажатым нашли в кулаке.)
Вот второй — странный, легкий, прозрачный, медового цвета,
Третий — белый, как сахар, не виданный раньше никем.

Тундры дышат покорно, раскрытые настежь на скатах.
Если разом поднять и лавиной спустить с высоты,
Можно злобу морей задушить океаном фосфатов,
Опоясать железом, из никеля сделать мосты.

Он глядит улыбаясь. Другая эпоха настала
В биографии мира. О, Родина, славу прими!
Это хлынули тонны редчайших земель и металлов
Тех, которых в столетье по грамму расходует мир.

И в пробирках, и в тиглях пылают и пенятся круто
Разноцветные сплавы, невиданной силы полны.
И по талому снегу, по тундре выходят в маршруты
Молодые геологи — дети упрямой страны.

Он сидит в кабинете. Листы перед ним зашуршали.
Величайший из химиков создал таблицу. Она
Говорит, что рассыпано в недрах земных полушарий
Девяносто частиц, из которых земля сложена.

Он склонился к таблице. Он шепчет: "Легенда...". И трудно
Даже зрелому сердцу понять этой силы размах —
Здесь две трети земного, раскрытые в кладбищах тундры, —
Шестьдесят элементов на гранях камней на столах.

Их в полярной ночи отнимали у гор и сугробов,
Через волны Матлухты, к груди прижимая, несли,
Как мечту. Пусть сейчас Менделеев восстанет из гроба,
Чтоб взглянуть на легенду, отобранную у земли.

... И в глазах его блеск, достигающий дебрей тиэтты,
Нерассказанных песен горбатых полярных глубин.
Полосатые карты висят на стенах кабинета.
Глубина микроскопа и тундра — один на один.

Непостоянна, словно пена,

Душа волны, — то холодна,

То ласкова, кротка, нежна,

Добра и зла попеременно.

Ее страстей игра и смена

Неукротима и темна,

Лишь ветру ведома она,

Непостижима и надменна.

«Прощай» — звучит на берегу,

Летит, сверкает на бегу,

Струй синеву перевивая,

И радугу увидишь ты,

Сияет в ней душа воды

И женщины душа живая.


Анри Фредерик Амьель

Юрий Кузнецов
Стук над обрывом

Рухнул храм... Перед гордым неверьем
Устояла стена. А на ней
Нарисованы суриком двери
С приглашеньем: "Стучите сильней!"

Что жалеть? Не такие потери
Проходили за давностью дней.
Для кого предназначены двери?
Кто просил, чтоб стучали сильней?

Разве можно туда достучаться?
Все равно за стеною обрыв...
Но со стуком принес святотатца
В эту глушь запоздалый порыв.

Сам хватился убогой потери,
Да забыл он за давностью дней:
Сам взрывал... Сам чертил эти двери
И просил, чтоб стучали сильней.

Головою о двери он бился,
И открылись они перед ним.
И его, чтоб совсем не разбился,
Подхватил на лету серафим.

Юнна Мориц
Таблица элементов

I

У людей, обладающих чувством юмора,
как правило, очень грустные лица.
У Зощенко, например...
Если б открыл Менделеев
элемент мировой печали,
это была бы формула,
слившая две улыбки -
Зощенко и Джоконды.

II

Я помню, как ночью по радио
поэт и певец Брассанс
уверял французскую публику,
что он ее ненавидит
и мечтает уйти со сцены,
в деревне писать романы,
ковыряться в своей земле.
Это слишком банально для шутки,
это пахнет испорченным вкусом
и похоже на скверный характар
("Нам бы Ваши заботы, Брассанс!"),
но если б открыл Менделеев
элемент мировой тоски,
это была бы формула
одинокой предсмертной ненависти
к жизни, пошедшей прахом
ради публичной славы.

III

Наших детей и клоунов
связывает любовь,
некое обожанье -
потому что многое правильно,
но совсем не имеет значения.
А многое предосудительно
и содержит сплошные ошибки,
но имеет большое значение.
Эта великая путаница
чудесно сгущается в цирке
и там превращается в праздник,
но слишком растянута в жизни
и порой превращается в ад.

Если б открыл Менделеев
элемент мирового абсурда,
это была бы формула,
слившая воедино
слезы ребенка и клоуна
на планете железных правил,
где ничто уже не имеет
собственного значения.

...Лимон - это очень кисло,
но ужасающе просто
получить лимонад из лимона,
из лимонада - лимон? - никогда!

В преддверии 9 Мая

"Январь сорок третьего года.
Бомбёжка. Метель. Сталинград.
Несутся в Германию письма
Замёрзших немецких солдат.
Читают в далёких квартирах:
«Пришлите кальсонов и гетр.
Мы прошагали полмира,
Но здесь не пройти километр.
Мы загнанные, как волки.
Едва стоим на ногах.
На тракторном, Красном, у Волги
Нас бьют в подвалах, в цехах.
Они сумасшедшие просто!
Такого нету нигде!
Стреляешь – а он, как апостол,
В атаку идёт по воде.
Приказ их подобен бреду,
И это страшный приказ.
За Волгой земли для них нету,
Но нету её и для нас.
Мы помним, как с бравурным пением
Втоптали Европу в грязь,
Как жгли города и селения -
По ходу, с брони, веселясь…
Как ползали все, будто стадо…
И вот наказал нас за то
Обычный солдат Сталинграда,
Расстрелянный в решето».

Игорь Растеряев

Ещё со школы запало стихотворение Ю. Тувима, которое начиналось так
- Да, учили нас, кажется, знатно
- Логарифмам, биному Ньютона,
- Тщась пособиями из картона,
- Бесконечность сделать понятной
............................................................
Дальше забыл, и в Инете не нашел.
Есть другие переводы этого стиха, но мне не нравятся.
Заканчивается так (по памяти)-
- Оставь меня, боже!
- Второгодником в жизненной школе!

Этот не нравится перевод?
Юлиан Тувим
НАУКА
перев. Давида Самойлова

Всем премудростям я обучался:
Логарифмы, задачи, квадраты.
Грыз я формулы. Запанибрата
С бесконечностью я обращался.

Ах, остаться бы мне, если можно,
Второгодником в жизненной школе!

С Днем Победы. Это Наша Победа. Мы Народ Победитель!

Вадим Шершеневич

Послушайте! Я и сам знаю, что электрической пылью
Взыскриваются ваши глаза, но ведь это потому,
Что вы плагиатируете фонари автомобильи,
Когда они от нечего делать пожирают косматую тьму.

Послушайте! Вы говорите, что ваше сердце ужасно
Стучит, но ведь это же совсем пустяки;
Вы, значит, не слыхали входной двери! Всякий раз она
Оглушительно шарахается, ломая свои каблуки.

Нет, кроме шуток! Вы уверяете, что корью
Захворало ваше сердце. Но ведь это необходимо хоть раз.
Я в этом убежден, хотите, с докторами поспорю.
У каждого бывает покрытый сыпной болезнью час.

А когда вы выйдете в разорванный полдень,
На главную улицу, где пляшет холодень,
Где скребут по снегу моторы свой выпуклый шаг,
Как будто раки в пакете шуршат, —

Вы увидите, как огромный день, с животом,
Раздутым прямо невероятно от проглоченных людишек,
На тротуар выхаркивает с трудом
И пищА, пищи излишек.

А около него вскрикивает пронзительно, но скорбно
Монументальная женщина, которую душит мой горбатый стишок,
Всплескивается и хватается за его горб она,
А он весь оседает, пыхтя и превращаясь в порошок.

Послушайте! Ведь это же, в конце концов, нестерпимо:
Каждый день моторы, моторы и водосточный контрабас.
Это так оглушительно! Но это необходимо,
Как то, чтобы корью захворало сердце хоть раз.

Воскресный январский вечер,
когда ни души нет в доме!
…Зелено-желтое солнце
на окнах, и на фронтоне,
и в комнате,
и на розах…
И капают капли света
в пронизанный грустью воздух…
Протяжное время сгустком
застыло
в раскрытом томе…
На цыпочках тихо бродит
душа в опустелом доме,
упавшую крошку хлеба
разглядывая на ладони.

Спасибо, да я знаю этот перевод, не сильно нравится,
но переведено ловко.

а мне совершенно не нравится. очень топорно переведено. просто действительно другого перевода не нашел. будет время, сам переведу нашего Тувима. как мне надо переведу. присяду и переведу

Если вам не трудно, указывайте, пожалуйста, автора стихотворения. Я погуглила - это Хуан Рамон Хименес

Николай Глазков
Боярыня Морозова




Дни твои, наверно, прогорели
И тобой, наверно, неосознанны:
Помнишь, в Третьяковской галерее -
Суриков - «Боярыня Морозова»?..

Правильна какая из религий?
И раскол уже воспринят родиной.
Нищий там, и у него вериги,
Он старообрядец и юродивый.

Он аскет. Ему не нужно бабы.
Он некоронованный царь улицы.
Сани прыгают через ухабы,-
Он разут, раздет, но не простудится.

У него горит святая вера.
На костре святой той веры греется
И с остервененьем изувера
Лучше всех двумя перстами крестится.

Что ему церковные реформы,
Если даже цепь вериг не режется?..
Поезда отходят от платформы -
Это ему даже не мерещится!..

На платформе мы. Над нами ночи черность,
Прежде чем рассвет забрезжит розовый.
У тебя такая ж обреченность,
Как у той боярыни Морозовой.

Милая, хорошая, не надо!
Для чего нужны такие крайности?
Я юродивый Поэтограда,
Я заплачу для оригинальности...

У меня костер нетленной веры,
И на нем сгорают все грехи.
Я поэт ненаступившей эры,
Лучше всех пишу свои стихи.

Ловко (как я написал, с том смысле, что далековато от текста (в этих фрагментах)).
В действительности, я встречал в Инете профессиональный (насколько я могу судить) и очень подробный разбор перевода Самойлова,
фактически с полным его уничтожением.