Стихи, которые мы читаем

— Доктор, я болен.
— Голубчик, а чем вы больны?
— Слух мой ослаб —
Я не слышу шептанья Луны,
Хохота трав,
Бормотанья подземных корней.
Переговоры ворчливых прибрежных камней…
Нем и обычно болтливый берёзовый лист,
Птиц мне не слышно — лишь щебет какой-то и свист…
Доктор, я болен.
А может, схожу я с ума?
Зренье упало.
Я вижу лишь только дома,
Сумки, людей и автобусы, стены церквей…
Гномы исчезли!
Нет эльфов, русалок, нет фей!
Где домовой, что под лестницей жил за стеной?
Доктор, мне страшно, такое впервые со мной.


Доктор, скажите, недуг мой — он неизлечим?!
— Что Вы, голубчик, для страха не вижу причин.
Раньше, любезный, вы были серьезно больны.
Полноте, бросьте. Какие шептанья луны…

Наталья Филиппова

Геннадий Шпаликов.

Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.

А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.

Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернём
И праздник для него устроим.

Александр Блок.

Сама судьба мне завещала
С благоговением святым
Светить в преддверьи Идеала
Туманным факелом моим.
И только вечер – до Благого
Стремлюсь моим земным умом,
И полный страха неземного
Горю Поэзии огнем.

26 мая 1899

Евгений Евтушенко.

Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.

Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,

Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.

Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.

Оскар Хуторянский.

Какая мудрая игра,
Какие правила простые.
А вариантов просто тьма,
Не каждый даже носит имя.

Нельзя здесь всё предусмотреть,
Всё просчитать и всё предвидеть,
А жизнь идёт сложнее ведь
Фигуры здесь совсем другие.

Представьте, те, кто на доске
Страдать умеют, ненавидеть,
Любить, бывали и в нужде,
Могут дружить, могут обидеть.

Не всем им правила ясны,
Есть те, кто изменяет часто...
Есть скромники, а есть лгуны,
Есть те, кто надевает маску.

Попробуйте с такой толпой
Предвидеть ход и поведение,
Где каждый может быть герой,
А может быть коварной ведьмой.

Я идеальная жена,
мечта матроса:
нежна, прекрасно сложена,
сладкоголоса.
Меня подвыпивший дружок
в ночи угарной
слепил из снега и обжёг
в печи гончарной.

Павлова Вера

Татьяна Валяева.
Когда умру, не плачьте обо мне –
Живые люди мир иной не знают,
Быть может, там, в безмолвной тишине
Покой и счастье души обретают. А ведь тогда в блаженных небесах
Мне только то и будет неприятно,
Что вы остались в горе и слезах,
А мне улыбки ваши видеть надо. А если там другого мира нет,
И я лишь то, что скроет крышка гроба,
То о потере стоит ли жалеть
Той жизни, нет в которой Бога? Нам не дано, живущим на земле,
Знать наперёд, что будет с нами дальше,
Тогда и слёз не надо обо мне,
Не надо звуков похоронных маршей. И пусть традиций цепи велики,
Что вам не даст ни петь, ни веселиться,
Но и слезами грусти и тоски
Я вас прошу не портить ваши лица.
2003год

женское письмо Деду Морозу...

Ну, здравствуй, Дед! Пишу тебе не часто...
Ты много разных писем получал.
Не отниму я времени напрасно,
Там у тебя и без меня аврал.

Не попрошу ни Bentley, ни Armani
И даже Apple не нужно мне дарить...
А можно я к тебе залезу в сани
И до рассвета буду говорить


О том, чего хотелось в жизни этой?
Хотелось много... помнишь в 25,
Просила кольца, шубы и браслеты,
И в отпуск на Мальдивы улетать?


А в 27 хотелось мне карьеру...
Чтоб без проблем и сразу же на взлет.
А кто в подарках нынче знает меру?
Ты бровь не хмурь, тебе же не идет.


А помнишь в 30? Помнишь эти планы?
Огромный дом и баня во дворе?...
Не бойся, я просить опять не стану,
Как я просила в прошлом декабре.


Ты знаешь... не хочу я на Мальдивы.
Да и в Armani некуда ходить...
Ты сделай так, чтоб не померзли сливы?
Я их старалась потеплей укрыть,


Но ты же знаешь русские морозы!
Померзнут - значит в том твоя вина.
Я в палисадник посадила розы,
Смотри, чтоб не погибла ни одна.


Не то чтоб я грешила на погоду...
Но полояльней можно хоть слегка?
Чтоб без дождей, без бурь и гололеда?
А видел во дворе снеговика???


Сама слепила. Радостный и белый.
Старалась очень и спешила в срок.
Ты знаешь, я сказать тебе хотела...
А ты бы мне подарочек не мог?...


Духи хочу! И платье! И помаду!
Шучу-шучу! Постой! Не убегай!
Ты знаешь, Дед, мне ничего не надо...
Ты только никого не забирай...

Не все так просто. Полный текст новогодней песенки «Маленькая ёлочка» Зинаиды Александровой, написанной в конце 1930-х. Учите к Новому году не 3, а 10 (десять!) куплетов.

Марина Цветаева

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверcтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе…
— Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто — слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность —
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру…
— Послушайте! - Еще меня любите
За то, что я умру.

Марина Цветаева — Прохожий

Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала – тоже!
Прохожий, остановись!

Прочти – слепоты куриной
И маков набрав букет,
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь – могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, –
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
– И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.

Я помню ночь на склоне ноября.
Туман и дождь. При свете фонаря
Ваш нежный лик — сомнительный и странный,
По-диккенсовски — тусклый и туманный,
Знобящий грудь, как зимние моря…
— Ваш нежный лик при свете фонаря.

И ветер дул, и лестница вилась…
От Ваших губ не отрывая глаз,
Полусмеясь, свивая пальцы в узел,
Стояла я, как маленькая Муза,
Невинная — как самый поздний час…
И ветер дул и лестница вилась.

А на меня из-под усталых вежд
Струился сонм сомнительных надежд.
— Затронув губы, взор змеился мимо… —
Так серафим, томимый и хранимый
Таинственною святостью одежд,
Прельщает Мир — из-под усталых вежд.

Сегодня снова диккенсова ночь.
И тоже дождь, и так же не помочь
Ни мне, ни Вам, — и так же хлещут трубы,
И лестница летит… И те же губы…
И тот же шаг, уже спешащий прочь —
Туда — куда-то — в диккенсову ночь.

Марина Цветаева

ГЕЙНЕ

Кто влюбился без надежды,
Расточителен, как бог.
Кто влюбиться может снова
Без надежды — тот дурак.

Это я влюбился снова
Без надежды, без ответа.
Насмешил я солнце, звезды,
Сам смеюсь — и умираю.

Ах, эти женские глаза,
Хоть век гляди — не наглядеться.
В них отразились небеса,
И никуда от чар не деться …
Глаза — как зеркало души,
Там страсть и хочется влюбиться !
Не отыскать ни капли лжи,
Они во сне мне будут сниться !
Полны сочувствия, добра,
Глаза, как море — безграничны …
Кокетства женского игра,
Они желанны, поэтичны !
Обитель женской красоты -
Глаза Вселенной отраженье …
Там трепет утренней звезды,
И бездны тёмной притяженье !
Из бриллиантов капли слёз,
Глаз — омут грустью наполняют
Неисполненьем женских грёз,
Когда любовь их отвергают.
А если в сердце счастье вдруг,
Придёт, как яркий луч рассвета,
Мир озаряется вокруг,
От глаз пленительного света !

Владимир Уткин

Владимир Бенедиктов

Образец смирения

Боже! Как безумна гордость человека!
"Для меня всё в мире от начала века, —
Он сказал когда-то с дерзостью незнанья. —
Царь я всей природы, я — венец созданья,
Средь светил небесных, средь пучин эфира
Я стою с Землею в средоточье мира.
Вкруг меня вертится от зимы до лета
Солнце — мой источник теплоты и света.
Там Луна — фонарь мой, звездочки-лампадки
Светят, чтоб всё было у меня в порядке".

Лжешь, гордец безумный! Лжешь, глупец надменный:
Сам с своей Землею в уголку вселенной,
Глядя только в щелку узкого оконца,
Кубарем кружишься около ты Солнца;
С Солнцем вдаль несешься — и не знаешь, где ты,
Призраки лишь только видишь — не предметы.
Лунный шар — твой спутник, а тех звезд лампады —
Океаны света, страшные громады,
При которых весь твой мир в его убранстве —
Жаркая пылинка в мировом пространстве.

Он сказал: "Я — разум: мыслю, размышляю,
Лишь инстинкт животным я предоставляю;

В рабстве их держу я, создан — быть вельможей;
Я с душой бессмертной вечный образ божий.
Для меня всевышний так весь мир устроил,
Чтоб себя я только тешил и покоил.

Вождь я грозных армий, властелин творенья!"
Вот он — полюбуйтесь — образец смиренья!
Сам себя он громко, величая, славит,
Бьет себе подобных и природу давит;
Ничего не смысля, он за бога смело
Судит и решает божеское дело!

«Скажи, за кого ты подашь бюллетень?». Детский журнал «Чиж». СССР. 1937 г.

Редкостная ересь...

Борис Пастернак
Снег идет


Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет, -
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься — и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.

1957 г.

Николай Рубцов

В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила,
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит —
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом,
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолу
Да ветвь с увядшими листами,
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями;

Принес — и ослабел и лег
Под сводом шалаша на лыки,
И умер бедный раб у ног
Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.

1828 г.

Пушкин у соседей не котируется, они свергли его с корабля современности.

Вера Матвеева

Напечалились довольно,
что дерётся случай больно -
щедрый он, да злой.
А покуда мы тужили,
горю голову кружили,
вдруг запахло весной,
вдруг запахло весной.

Запах мёда, запах хлеба,
запах будущего лета,
будущих тревог.
Нет волшебней аромата,
лишь его-то нам и надо:
он - начало всех дорог,
он - начало всех дорог.

Поздравляю Вас с весною
и с небес голубизною,
с талою водой.
Пусть зима за нас отплачет
навсегда. А это значит -
разочтёмся с бедой,
разочтёмся с бедой.

А потом набухнут почки
и раскроются листочки,
клейкие слегка;
вспыхнет маленькое пламя,
обозначив тень за нами, -
значит, живы пока,
значит, живы пока.

Поздравляйте же с весною,
с ошалевшей новизною, -
радость нам да смех!
Пусть зима за нас отплачет
в сто ручьёв. А это значит -
разочтётся за всех,
разочтётся за всех!

Стихотворение А.С. Пушкина, которое живо перекликается с нынешними реалиями в мире.

Клеветникам России
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.

Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас…

За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..

Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
1831 г.
Источник: https://www.culture.ru/poems/4966/klevetnikam-rossii
Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!

Сидит мамонт на рельсах. Подходит ВЮ и говорит: «Подвинься!»

весна стоит какая-то не местная
во всей округе не нашлось своей
и вот чужую взяли как невесту
из-за семи батыевых степей
она стоит угрюмо тупо сонно
как будто здесь, а может быть нигде
уставившись косым татарским солнцем
в пустые окна в прошлогодний снег
свое тепло просроченное черствое
таит в себе и не спешит отдать
как будто замерла и ждет чего-то
и не меня конечно ждет она
прожиты все непраздничные даты
чужой весны и на исходе дня
в руинах неба мертвые солдаты
пугая птиц поют: «не для меня…»

Владислав Сурков, это конечно, не Алексей Сурков, но все таки он тоже Сурков.
Лайк за пост

Синий кувшин

Лишь тень скользнет по вершинам
у тьмы и света на стыке,
пойду я с синим кувшином
собрать последние блики.

Вода у тропки отвесной
своею гладью покорной
поймает отсвет небесный,
поймает отсвет озерный.

Волна замедлит движенье,
последний луч обнаружив,
и я коснусь отраженья -
прозрачных шелковых кружев.

И пепельный свет прощальный
навесит пóлог обманный,
печали сделав печальней,
туманы сделав туманней.

А там и тьма заклубится,
чтоб мир из шелка и света,
и то, что снилось и снится,
и даже кружево это,
наполнясь жизнью иною,
исчезли в сумрачной стыни,
и только зыбкой волною
плескались в синем кувшине.

Дульсе Мария Лойнас

Вам кажется — это
приступ внезапной грусти,
необъяснимый своей глубиной.
А это — всего лишь
на другой стороне сознания
лунные лошади
танцуют
танго

Карен Джангиров

Когда на лице твоем холод и скука,
Когда ты живешь в раздраженье и споре,
Ты даже не знаешь, какая ты мука,
И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,
А в сердце и свет, и любовь, и участье,
Ты даже не знаешь, какая ты песня,
И даже не знаешь, какое ты счастье!

© Эдуард Асадов