Пишем и говорим правильно

Иностранные заимствования, заканчивающиеся на открытый слог, формируют свалочный класс - группу несклоняемых существительных, тяготеющих к среднему роду (напр., кашне, кабаре, шоссе, реле, резюме). Исключение - слова, перенимающие грамматическую категорию родового понятия: быстрый порше (автомобиль), черный кофе (напиток). Т.е. можно предположить, что производное от французского tiret когда-то и в русском языке относилось к мужскому роду: длинный тире (знак пунктуации). Мне подобная вариация не встречалась, но допустить ее существование в какой-либо удаленной области, склонной к лингвистическому консерватизму, вполне возможно. Однако нигде и никогда не было колебаний ср. р./ ж. р.

P.S. Стоит отметить, что вариативность ср. р./ м. р. допустима для буквенных аббревиатур, у которых затруднительно определить стержневое слово. Скажем, полуживой КС (сайт, ресурс). Аналогично для омонима: контрабандный КЦ. Вопреки распространенному мифу, КЦ восходит не к спичечной фабрике им. Клары Цеткин, а к Центральному Комитету - т.е. означает высокий статус данного номинала плюканской вылюты (если не ошибаюсь, 4400 чатлов). А несклоняемые денежные единицы тяготеют к мужскому роду: один песо, золотой экю.

Zayats, Ваше мнение про антагониста?

Конкуренция управления посредством родительного и дательного падежей - вопрос хорошо изученный. При существительных универсальным является родительный падеж: тыл белых, родня жены; семантика такого управления - определительное значение. Однако глагол может мотивировать предикативную функцию: зайти в тыл белым, доводиться родней жене. Употребление дательного падежа возникло, видимо, под влиянием церк.-славянского и сейчас часто отождествляется с архаичной речью, напр.: хозяин дому, слуга царю. Однако есть и нейтральные с точки зрения стиля примеры, скажем, изменник клятве.

Вердикт: надежнее использовать родительный падеж, но нельзя полностью отвергнуть управление дательным падежом - в некоторых контекстах оно уместно.

Напомню, что про употребление ни/не была плодотворная дискуссия в закрытой ныне теме, посвященной известному языковеду. Впрочем, к консенсусу вроде так и не пришли, стороны остались при своем. Ну и здесь ни при чем.

Тоже всегда (на постоянной основе) прошу прощения. К слову сказать, извинения (извинений) никогда не прошу.

Иногда и непроизвольно может вырваться небрежное: прошу, мол, извинить (инфинитив, без всяких родительных падежей; не говоря уже о винительных или, прошу прощения, дательно-давательных). И всего лишь.

Категория одушевленности действительно имеет слабую положительную корреляцию с биологическим понятием "живое", но, разумеется, с ней не совпадает. Мы прячем туза в рукаве или, наоборот, сбрасываем козыря - по сути, просто картонные или пластиковые прямоугольники. Наши сети притаскивают мертвеца, хотя уже из этимологии слова можно догадаться, что он не относится к живым (покойник, потерявший одушевленность - это труп). Напротив, мы можем вырастить дуб_ (здесь я имею в виду лиственное дерево семейства буковых), хотя растения - это один из доменов эукариотов. С одноклеточными и неклеточными организмами ясности нет, но чаще мы изучаем вирус_ гриппа (ср.: индийского слона, черешчатый дуб_). Кстати, слон - как и прочие животные - стал одушевленным только в XVII веке, до этого кормили птицы, покупали конь и т.д.

Замечу также, что использование формы род. п. для передачи винительного - вынужденная реакция на фонетические процессы позднего праславянского, когда флексии вин. п. совпали с флексиями им. (кроме ā-склонения). Для дифференциации в выражении субъектно-объектных отношений некоторые языки используют порядок слов, скажем, автобус обогнал трамвай - агенсом будет автобус, а пациенсом, соответственно, трамвай. Однако в древнерусском порядок был свободным (...а наряда въ немъ нѣтъ), поэтому требовались иные средства. В древнерусских реалиях было не столь важно, кто придет первым - автобус или трамвай. А вот в конструкции {убил, Борис, Глеб} все же было желательно различать актанты: кто агрессор, а кто жертва. В итоге имена собственные переняли форму род. п., напр., читати MSa, но читати модераторъ. Затем явление распространилось на имена нарицательные, правда, лишь при беспредложном управлении - т.к. предлог сам по себе уже нес признаки вин. п.: нѹдити мѹжа, но поиде за мѹжь —> выйти замуж. Окончательно, формы род. падежа проникли и в предложное управление: поидоша братъ на брата ... господинъ на рабъ (здесь рабъ еще не достиг одушевленности мертвеца или робота, оставаясь скорее имуществом).

Два дополнения. Во-первых, в XIII веке шел встречный процесс: т.к. для неодушевленных во всех склонения вин.п. продолжал совпадать с именительным, то в конструкциях с инфинитивом отмечено выравнивание парадигмы для ā-склонения. Хотя это изменение не прижилось, остался реликт: шутка сказать. Во-вторых, проникновение форм род. п. во множественное число не было завершено. См. форму транслатива - предлог в + форма им. п. мн.ч.: забрить в солдаты, метить в депутаты, играть в казаки-разбойники, пойти в гости, годиться в отцы и т.п.

согласен, что много и непонятно )

Не обязательно мертвеца, можно ферзя: ставить/брать/жертвовать (кого/что?) ферзя. А классификация вируса зависит от определения, но бактерии и археи следует однозначно отнести к живым организмам. Не бактерий и архей (ср.: свиней следует однозначно отнести к парнокопытным). Эукариоты в массе остаются неодушевленными, прежде всего растения и грибы. Да и животные, как только попадают на стол, теряют одушевленность: изучаем креветок, но едим креветки. На млекопитающих и птиц, впрочем, это не распространяется: жарим барана, едим собак, подаем гуся и т.д.

to all: Мой стиль - предельная ясность.

Не знаю, обычно даже дети младшего и среднего школьного возраста не задают вопросов после моих объяснений и толкований - очевидно, находят их вполне удовлетворительными. Попробую переформулировать мои соображения относительно категории одушевленности в более лаконичной форме, т.е. без примеров из др.-русского.

1. Лексико-грамматический разряд одушевленных существительных возник не с целью маркировать живые организмы, а как ответ языка на определенные фонетические процессы (совпадение флексий прямого дополнения с флексиями подлежащего) в условиях достаточно свободного синтаксиса.
2. Тем не менее, в диахроническом аспекте процесс охватывал все больше лексем, которые означали людей и некоторых (по преимуществу хордовых и членистоногих) животных, что создавало иллюзию соответствия изучаемого разряда и наименований живых организмов.
3. Исходя из вышесказанного, носители языка должны не пытаться определить степень ассоциативной близости к "живым" объектам или возможности персонификации какого-либо слова (робот, утопленник, персонаж, кукла), а поступать ровно наоборот. Т.е. ставить данное слово в форму вин. п., а при необходимости также мн. ч., и смотреть на флексию.
4. Т.о. в СРЯ 8 согласовательных классов = {4 рода*} х {одуш.,неодуш.}, причем ср. р. одуш. включает весьма ограниченное число лексем, а пар. р. одуш. - возможно, только две.

(*) Существительные общего рода своего согласовательного класса не образуют.

А Вы их поспрашивайте после этого объяснения:
- что такое лексико-грамматический разряд?
- что такое флексии?
- что такое диахронический аспект?
- что такое лексема?
- что такое существительное общего рода?
...
и так далее, по всем умным словам.
Подозреваю, тут даже многие взрослые нифига не ответят.

Правильно ли говорить "играть в блиц"?
Кстати, "ни фига" пишется раздельно.

Похоже, накопились вопросы, некоторые из области терминологии. Скажем, Мобуту п. 2, флексия. В курсе начальной школы программа 2-3 классов предполагала морфологический разбор слова; согласно школьной традиции изменяемую часть при склонении имен и спряжении глаголов выделяли прямоугольником, вводилось также понятие нулевой флексии и, правда весьма поверхностно, внутренней флексии. Если кто-то в силу возраста еще не успел прослушать этот курс или, наоборот, содержание лекций по морфологическому разбору успело выветриться из памяти, ничего не стоит воспользоваться помощью поисковых систем - это вопрос нескольких секунд.

Впрочем, для носителей индо-европейских языков все это и так интуитивно понятно. По п. 5, даже на этом форуме, далеком от проблем лингвистики, общий род обсуждался. И где-то приводился список: невежда, недоучка, полузнайка и др. Да, на какие-то вопросы я - аки gramota.ru, уже отвечал.

Вот, прошу прощения, мой ответ MS'у. Помимо восьми "школьных" падежей на периферии падежной системы наблюдаются локальные явления, не затрагивающие весь грамматический строй языка. К таковым относится ждательный падеж, которым управляет весьма ограниченная группа глаголов. Если с пациенс четко определен и с ним установлен интенсивный контакт, то глагол ведет себя как переходный, т.е. имя принимает форму вин. п. При управлении абстрактным пациенсом используется форма род. п. Иными словами, категория определенность/неопределенность проявляет себя грамматически, что в целом не свойственно русскому языку.

Напр., можно ждать какую-то персону (опр. —> ф. вин. пад.), но также ждать письма [на остановке автобуса или даже у моря погоды] (неопр. —> ф. род. п.). Если конкретизировать объект - письмо из суда, автобус_ номер 26, годную для рыбалки погоду - то желательно употребить форму вин. п. Возвратные глаголы непереходные, однако окказионально могут управлять вин. п., как правило по отношению к персонам: слушаться маму, стесняться сестру, "Кто боится Вирджинию Вул(ь)ф" - часто встречающийся перевод. И даже применительно к животным: Андрей Белый боялся свинью, которую ему подложили в кровать. Но для абстракций допустима лишь форма род. п.: бояться смерти, наказания.

О глаголе просить. Если мы зайдем к соседке и попросим книгу, то это наверняка конкретная книга, допустим, "Колобок" или учебник по термодинамике. Т.е. используется форма вин. п. - если мы скажем "попрошу книги", то скорее всего соседка решит, что в неясных целях сущ. книга поставлено в форму мн. ч. Замечу, что просят соли (а не соль) исключительно из-за норм куртуазности - соль в отличие от книги является делимым продуктом, приходится использовать партитив, форма которого у сущ. соль совпадает с формой род. падежа. Однако в большинстве случаев мы все же хотим получить пациенс целиком, поэтому просим жалование или хотя бы аванс_. Иное дело, если речь заходит об отвлеченных понятиях: он, мятежный, просит бури; он попросил политического убежища и т.п.

В трёх .

Идет выравнивание акцентной парадигмы. Хотя русскому имени в целом свойственна баритонеза (безударная флексия во всех словоформах), у односложных существительных мужского рода более распространенной схемой будет окситонеза (наконечное ударение). Для простоты будем рассматривать основы, которые заканчивается на согласный + т, как в слове торт. Наряду с баритонезой (такт, фрукт, бант, жест, текст) присутствует значительный корпус слов с ударной флексией: мост, пост, хвост, вист, лист, глист, крест, шест, пласт, хлыст, куст, холст, бинт, винт, зонт, болт, альт и некоторые другие (также примыкает немногочисленная группа существительных женского рода, напр.: культя, киста, мечта, тахта, черта). Какова тенденция миграции места ударения на текущий момент? Возьмем сравнительно новое слово мент (сотрудник полиции, разг.) - узус однозначно относит к окситонезе. Другой пример, принт (нанесенный на ткань рисунок) - здесь колебания нормы.

Стоит рассмотреть возможность отнесения сущ. торт к последнему продуктивному типу акцентной парадигмы, с ударением на основу в форме единственного числа и с ударением на флексию в форме множественного (напр., спирт, шрифт, грунт). Это промежуточный класс, он не столь широк, зато в нем присутствуют по меньшей мере три сущ. на -орт: сорт, борт, форт. Скорее всего именно так типизизуют торт некоторые носители языка (ведь вряд ли они подают что-то к торту). Тут возникает одна проблема, как выравнять форму им. п.? Сорт и борт имеют в этой форме окончание -а, которое традиционно маркирует профессиональную речь. Т.е. в среде кондитеров вполне можно ожидать торта. Такая словоформа действительно зафиксирована.

Наконец, остается возможность отнести торт в непродуктивный тип С1, с ударением на флексию в формах мн. ч. косвенных падежей, я о нем уже писал. По преимуществу этот класс составляют сущ. женского рода на -сть с ударением на первый слог (трость, новость, должность, крепость, плоскость, скорость, власть, область, челюсть, горсть и пр., включая близкие к ним смерть, скатерть, гость). Здесь присутствуют соседи торта - черт и порт. Тогда парадигма мн. ч. выглядит так: торты, тортов, тортам, тортами, о тортах. Здесь любопытно отметить, что под влиянием компьютерной терминологии порты сейчас тяготеют к окситонезе.

Так