Пишем и говорим правильно

Иностранные заимствования, заканчивающиеся на открытый слог, формируют свалочный класс - группу несклоняемых существительных, тяготеющих к среднему роду (напр., кашне, кабаре, шоссе, реле, резюме). Исключение - слова, перенимающие грамматическую категорию родового понятия: быстрый порше (автомобиль), черный кофе (напиток). Т.е. можно предположить, что производное от французского tiret когда-то и в русском языке относилось к мужскому роду: длинный тире (знак пунктуации). Мне подобная вариация не встречалась, но допустить ее существование в какой-либо удаленной области, склонной к лингвистическому консерватизму, вполне возможно. Однако нигде и никогда не было колебаний ср. р./ ж. р.

P.S. Стоит отметить, что вариативность ср. р./ м. р. допустима для буквенных аббревиатур, у которых затруднительно определить стержневое слово. Скажем, полуживой КС (сайт, ресурс). Аналогично для омонима: контрабандный КЦ. Вопреки распространенному мифу, КЦ восходит не к спичечной фабрике им. Клары Цеткин, а к Центральному Комитету - т.е. означает высокий статус данного номинала плюканской вылюты (если не ошибаюсь, 4400 чатлов). А несклоняемые денежные единицы тяготеют к мужскому роду: один песо, золотой экю.

Zayats, Ваше мнение про антагониста?

Конкуренция управления посредством родительного и дательного падежей - вопрос хорошо изученный. При существительных универсальным является родительный падеж: тыл белых, родня жены; семантика такого управления - определительное значение. Однако глагол может мотивировать предикативную функцию: зайти в тыл белым, доводиться родней жене. Употребление дательного падежа возникло, видимо, под влиянием церк.-славянского и сейчас часто отождествляется с архаичной речью, напр.: хозяин дому, слуга царю. Однако есть и нейтральные с точки зрения стиля примеры, скажем, изменник клятве.

Вердикт: надежнее использовать родительный падеж, но нельзя полностью отвергнуть управление дательным падежом - в некоторых контекстах оно уместно.

Напомню, что про употребление ни/не была плодотворная дискуссия в закрытой ныне теме, посвященной известному языковеду. Впрочем, к консенсусу вроде так и не пришли, стороны остались при своем. Ну и здесь ни при чем.

Тоже всегда (на постоянной основе) прошу прощения. К слову сказать, извинения (извинений) никогда не прошу.

Иногда и непроизвольно может вырваться небрежное: прошу, мол, извинить (инфинитив, без всяких родительных падежей; не говоря уже о винительных или, прошу прощения, дательно-давательных). И всего лишь.

Категория одушевленности действительно имеет слабую положительную корреляцию с биологическим понятием "живое", но, разумеется, с ней не совпадает. Мы прячем туза в рукаве или, наоборот, сбрасываем козыря - по сути, просто картонные или пластиковые прямоугольники. Наши сети притаскивают мертвеца, хотя уже из этимологии слова можно догадаться, что он не относится к живым (покойник, потерявший одушевленность - это труп). Напротив, мы можем вырастить дуб_ (здесь я имею в виду лиственное дерево семейства буковых), хотя растения - это один из доменов эукариотов. С одноклеточными и неклеточными организмами ясности нет, но чаще мы изучаем вирус_ гриппа (ср.: индийского слона, черешчатый дуб_). Кстати, слон - как и прочие животные - стал одушевленным только в XVII веке, до этого кормили птицы, покупали конь и т.д.

Замечу также, что использование формы род. п. для передачи винительного - вынужденная реакция на фонетические процессы позднего праславянского, когда флексии вин. п. совпали с флексиями им. (кроме ā-склонения). Для дифференциации в выражении субъектно-объектных отношений некоторые языки используют порядок слов, скажем, автобус обогнал трамвай - агенсом будет автобус, а пациенсом, соответственно, трамвай. Однако в древнерусском порядок был свободным (...а наряда въ немъ нѣтъ), поэтому требовались иные средства. В древнерусских реалиях было не столь важно, кто придет первым - автобус или трамвай. А вот в конструкции {убил, Борис, Глеб} все же было желательно различать актанты: кто агрессор, а кто жертва. В итоге имена собственные переняли форму род. п., напр., читати MSa, но читати модераторъ. Затем явление распространилось на имена нарицательные, правда, лишь при беспредложном управлении - т.к. предлог сам по себе уже нес признаки вин. п.: нѹдити мѹжа, но поиде за мѹжь —> выйти замуж. Окончательно, формы род. падежа проникли и в предложное управление: поидоша братъ на брата ... господинъ на рабъ (здесь рабъ еще не достиг одушевленности мертвеца или робота, оставаясь скорее имуществом).

Два дополнения. Во-первых, в XIII веке шел встречный процесс: т.к. для неодушевленных во всех склонения вин.п. продолжал совпадать с именительным, то в конструкциях с инфинитивом отмечено выравнивание парадигмы для ā-склонения. Хотя это изменение не прижилось, остался реликт: шутка сказать. Во-вторых, проникновение форм род. п. во множественное число не было завершено. См. форму транслатива - предлог в + форма им. п. мн.ч.: забрить в солдаты, метить в депутаты, играть в казаки-разбойники, пойти в гости, годиться в отцы и т.п.

согласен, что много и непонятно )

Не обязательно мертвеца, можно ферзя: ставить/брать/жертвовать (кого/что?) ферзя. А классификация вируса зависит от определения, но бактерии и археи следует однозначно отнести к живым организмам. Не бактерий и архей (ср.: свиней следует однозначно отнести к парнокопытным). Эукариоты в массе остаются неодушевленными, прежде всего растения и грибы. Да и животные, как только попадают на стол, теряют одушевленность: изучаем креветок, но едим креветки. На млекопитающих и птиц, впрочем, это не распространяется: жарим барана, едим собак, подаем гуся и т.д.

to all: Мой стиль - предельная ясность.

Не знаю, обычно даже дети младшего и среднего школьного возраста не задают вопросов после моих объяснений и толкований - очевидно, находят их вполне удовлетворительными. Попробую переформулировать мои соображения относительно категории одушевленности в более лаконичной форме, т.е. без примеров из др.-русского.

1. Лексико-грамматический разряд одушевленных существительных возник не с целью маркировать живые организмы, а как ответ языка на определенные фонетические процессы (совпадение флексий прямого дополнения с флексиями подлежащего) в условиях достаточно свободного синтаксиса.
2. Тем не менее, в диахроническом аспекте процесс охватывал все больше лексем, которые означали людей и некоторых (по преимуществу хордовых и членистоногих) животных, что создавало иллюзию соответствия изучаемого разряда и наименований живых организмов.
3. Исходя из вышесказанного, носители языка должны не пытаться определить степень ассоциативной близости к "живым" объектам или возможности персонификации какого-либо слова (робот, утопленник, персонаж, кукла), а поступать ровно наоборот. Т.е. ставить данное слово в форму вин. п., а при необходимости также мн. ч., и смотреть на флексию.
4. Т.о. в СРЯ 8 согласовательных классов = {4 рода*} х {одуш.,неодуш.}, причем ср. р. одуш. включает весьма ограниченное число лексем, а пар. р. одуш. - возможно, только две.

(*) Существительные общего рода своего согласовательного класса не образуют.

А Вы их поспрашивайте после этого объяснения:
- что такое лексико-грамматический разряд?
- что такое флексии?
- что такое диахронический аспект?
- что такое лексема?
- что такое существительное общего рода?
...
и так далее, по всем умным словам.
Подозреваю, тут даже многие взрослые нифига не ответят.

Правильно ли говорить "играть в блиц"?
Кстати, "ни фига" пишется раздельно.

Похоже, накопились вопросы, некоторые из области терминологии. Скажем, Мобуту п. 2, флексия. В курсе начальной школы программа 2-3 классов предполагала морфологический разбор слова; согласно школьной традиции изменяемую часть при склонении имен и спряжении глаголов выделяли прямоугольником, вводилось также понятие нулевой флексии и, правда весьма поверхностно, внутренней флексии. Если кто-то в силу возраста еще не успел прослушать этот курс или, наоборот, содержание лекций по морфологическому разбору успело выветриться из памяти, ничего не стоит воспользоваться помощью поисковых систем - это вопрос нескольких секунд.

Впрочем, для носителей индо-европейских языков все это и так интуитивно понятно. По п. 5, даже на этом форуме, далеком от проблем лингвистики, общий род обсуждался. И где-то приводился список: невежда, недоучка, полузнайка и др. Да, на какие-то вопросы я - аки gramota.ru, уже отвечал.

Вот, прошу прощения, мой ответ MS'у. Помимо восьми "школьных" падежей на периферии падежной системы наблюдаются локальные явления, не затрагивающие весь грамматический строй языка. К таковым относится ждательный падеж, которым управляет весьма ограниченная группа глаголов. Если с пациенс четко определен и с ним установлен интенсивный контакт, то глагол ведет себя как переходный, т.е. имя принимает форму вин. п. При управлении абстрактным пациенсом используется форма род. п. Иными словами, категория определенность/неопределенность проявляет себя грамматически, что в целом не свойственно русскому языку.

Напр., можно ждать какую-то персону (опр. —> ф. вин. пад.), но также ждать письма [на остановке автобуса или даже у моря погоды] (неопр. —> ф. род. п.). Если конкретизировать объект - письмо из суда, автобус_ номер 26, годную для рыбалки погоду - то желательно употребить форму вин. п. Возвратные глаголы непереходные, однако окказионально могут управлять вин. п., как правило по отношению к персонам: слушаться маму, стесняться сестру, "Кто боится Вирджинию Вул(ь)ф" - часто встречающийся перевод. И даже применительно к животным: Андрей Белый боялся свинью, которую ему подложили в кровать. Но для абстракций допустима лишь форма род. п.: бояться смерти, наказания.

О глаголе просить. Если мы зайдем к соседке и попросим книгу, то это наверняка конкретная книга, допустим, "Колобок" или учебник по термодинамике. Т.е. используется форма вин. п. - если мы скажем "попрошу книги", то скорее всего соседка решит, что в неясных целях сущ. книга поставлено в форму мн. ч. Замечу, что просят соли (а не соль) исключительно из-за норм куртуазности - соль в отличие от книги является делимым продуктом, приходится использовать партитив, форма которого у сущ. соль совпадает с формой род. падежа. Однако в большинстве случаев мы все же хотим получить пациенс целиком, поэтому просим жалование или хотя бы аванс_. Иное дело, если речь заходит об отвлеченных понятиях: он, мятежный, просит бури; он попросил политического убежища и т.п.

В трёх .

Ужасно стало раздражать когда известные люди по тв говорят слово «история» применительно к любимым событиям и явлениям прошлого, настоящего и будущего!откуда это пошло? Из инглиша наверно. Ну ещё раздражает когда говорят «бесит» вместо слова «раздражает». Видимо бОльшая часть общества сейчас действительно одержима духом злобы.

Картинку рисовал явно гуманитарий, потому что русский язык это гуманитарная дисциплина, следовательно это «охотники на технарей».

Идет выравнивание акцентной парадигмы. Хотя русскому имени в целом свойственна баритонеза (безударная флексия во всех словоформах), у односложных существительных мужского рода более распространенной схемой будет окситонеза (наконечное ударение). Для простоты будем рассматривать основы, которые заканчивается на согласный + т, как в слове торт. Наряду с баритонезой (такт, фрукт, бант, жест, текст) присутствует значительный корпус слов с ударной флексией: мост, пост, хвост, вист, лист, глист, крест, шест, пласт, хлыст, куст, холст, бинт, винт, зонт, болт, альт и некоторые другие (также примыкает немногочисленная группа существительных женского рода, напр.: культя, киста, мечта, тахта, черта). Какова тенденция миграции места ударения на текущий момент? Возьмем сравнительно новое слово мент (сотрудник полиции, разг.) - узус однозначно относит к окситонезе. Другой пример, принт (нанесенный на ткань рисунок) - здесь колебания нормы.

Стоит рассмотреть возможность отнесения сущ. торт к последнему продуктивному типу акцентной парадигмы, с ударением на основу в форме единственного числа и с ударением на флексию в форме множественного (напр., спирт, шрифт, грунт). Это промежуточный класс, он не столь широк, зато в нем присутствуют по меньшей мере три сущ. на -орт: сорт, борт, форт. Скорее всего именно так типизизуют торт некоторые носители языка (ведь вряд ли они подают что-то к торту). Тут возникает одна проблема, как выравнять форму им. п.? Сорт и борт имеют в этой форме окончание -а, которое традиционно маркирует профессиональную речь. Т.е. в среде кондитеров вполне можно ожидать торта. Такая словоформа действительно зафиксирована.

Наконец, остается возможность отнести торт в непродуктивный тип С1, с ударением на флексию в формах мн. ч. косвенных падежей, я о нем уже писал. По преимуществу этот класс составляют сущ. женского рода на -сть с ударением на первый слог (трость, новость, должность, крепость, плоскость, скорость, власть, область, челюсть, горсть и пр., включая близкие к ним смерть, скатерть, гость). Здесь присутствуют соседи торта - черт и порт. Тогда парадигма мн. ч. выглядит так: торты, тортов, тортам, тортами, о тортах. Здесь любопытно отметить, что под влиянием компьютерной терминологии порты сейчас тяготеют к окситонезе.

Так